Тарзан и убийцы джунглей (глава 12)

Обложка «Тарзан и убийцы джунглей»

В 12-й главе произведения «Тарзан и убийцы джунглей» владыка джунглей и его сын заручатся поддержкой больших обезьян, чтобы достичь своей цели — собрать огромное войско к решающей битве с Тенями.

Предыдущие главы:

«Тарзан и убийцы джунглей» глава 1.

«Тарзан и убийцы джунглей» глава 2.

«Тарзан и убийцы джунглей» глава 3.

«Тарзан и убийцы джунглей» глава 4.

«Тарзан и убийцы джунглей» глава 5.

«Тарзан и убийцы джунглей» глава 6.

«Тарзан и убийцы джунглей» глава 7.

«Тарзан и убийцы джунглей» глава 8.

«Тарзан и убийцы джунглей» глава 9.

«Тарзан и убийцы джунглей» глава 10.

«Тарзан и убийцы джунглей» глава 11.

12. По следам обезьян

Два белых человека – высокие, длиннобородые – осторожно пробирались по джунглям. Их лагерь был расположен на берегу широкой реки, но они уходили всё дальше от лагеря в чащу.

Каждый год они регулярно приходили в джунгли – либо торговать с туземцами, либо грабить их. Они охотились и ставили западни, а порою служили проводниками для других белых людей, так как всю эту местность они знали отлично.

Теперь они явились в джунгли, чтобы ставить ловушки на диких зверей. У них было поручение от одного из крупных зоологических садов в Европе – достать живые экземпляры некоторых африканских животных. Сегодня оба охотника направлялись к западне, которую они поставили специально для поимки крупных павианов. Ещё издали они услышали дикие крики обезьян, и поняли, что их надежды сбылись: павиан пойман. Оттого-то так визжат и лают сотни павианов, собравшихся вокруг западни. Очевидно, они выражают свой гнев по поводу беды, приключившейся с их товарищем.

Приблизившись к западне, охотники убедились, что дело обстоит именно так. Огромный самец в неистовой ярости метался по клетке, пытаясь выломать стальную решётку. А вокруг клетки столпилось множество других павианов, которые с верещанием, рёвом и лаем предпринимали целый ряд самых нелепых попыток высвободить его из тюрьмы. Шум стоял невообразимый.

Но ни белые, ни павианы не заметили, что в листве одного из окрестных деревьев прячется голая фигура человека. Корак (это был он) подошёл к этому месту почти в одно время с охотниками и с величайшим любопытством следил за действиями и вознёй рассерженных павианов.

Нельзя сказать, чтобы отношение Корака к павианам отличалось до сих пор излишней нежностью. При случайных встречах с павианами, он держался вооружённого нейтралитета – и только. Поэтому он был не слишком взволнован пленением павианьего царя. Не столько сочувствие, сколько любопытство заставило его остановиться неподалёку от клетки. А также поручение, которое является очень важным для борьбы против Теней, направило его к этому месту.

Вдруг его быстрые глаза приметили тут же, за ближайшим кустом, двух белых людей непривычного цвета. Он так и встрепенулся. Кто они такие? Кто позволил им вторгаться во владения Мангани? Что они делают тут?

Вот белые люди вскочили, подбежали к клетке и пробуют спугнуть павианов криками. Вот один из них поднимает ружьё и стреляет в самую середину изумлённой и взбешённой стаи. В первую минуту Кораку показалось, что павианы кинуться на охотников и растерзают их в клочья, но, после третьего выстрела, павианы помчались очертя голову в лес. Тогда европейцы приблизились к клетке. Корак думал, что они намерены убить павианьего царя. К этому царю он не чувствовал жалости, но это был шанс, который поможет ему сдружиться с павианами. Павианий царь никогда не пытался убить Корака, а люди пытались. Павианий царь был законным гражданином джунглей, а эти люди были здесь чужаками. Корак был, безусловно, на стороне павиана. Он обернулся назад и увидел, что павианы не убежали отсюда совсем, а столпились на дальнем конце лужайки и ждут, что будет дальше?

Корак громко окликнул их. Он мог свободно объясняться на павианьем наречии: это почти тот же язык, что и у Больших обезьян. Белые люди оглянулись: кто это кричит у них за спиной? Они думали, что это какой-нибудь другой павиан, который подкрался к ним сзади. Но как они ни всматривались, они не увидели Корака: густая листва хорошо прикрывала его. Несколько минут он сидел молча, а потом крикнул опять.

— Я – Убийца! Эти люди – враги! И мои враги, и ваши! Я помогу вам спасти вашего царя! Следите за мной, и чуть я наброшусь на этих людей, набрасывайтесь и вы, все разом. Мы прогоним их и выручим вождя!

И хором закричали павианы:

— Мы сделаем, как ты сказал, Корак!

Соскочив с дерева, Корак бросился на европейцев, и в ту же минуту все триста павианов последовали его примеру. Охотники, увидев странную фигуру полуголого белого воина, бегущего прямо на них с поднятым копьём, выстрелили оба сразу в него. Но они были так ошеломлены неожиданностью, что промахнулись. А тем временем павианы с яростными воплями налетели на них бешеной ордой. Европейцы пустились бежать, отбиваясь на бегу от нападающих. Звери хватали их сзади: белые отчаянно оборонялись и как сумасшедшие бежали по направлению к чаще. И ни за что бы не спастись белым пришельцам, если бы к ним на выручку не подоспел отряд их вооружённых товарищей.

Увидев, что белые пустились бежать, Корак перестал интересоваться их дальнейшей судьбой. Все его помыслы были теперь обращены к павиану, которого надо было освободить из клетки. Обезьяны своим убогим рассудком не могли додуматься, как им отодвинуть железные засовы западни, но для человеческого мозга Корака здесь не было ни малейшей трудности. Он тронул две-три скрепы – и дело было сделано! Павианий владыка был свободен!

Освобождённый павиан и не думал рассыпаться перед Кораком в благодарностях, да Корак и не ожидал благодарностей. Он и без того знал, что ни один из павианов никогда не забудет оказанного одолжения. Теперь все они убежали туда, где шла ожесточённая битва между их сородичами и отрядом белых незнакомцев.

Царь павианов приблизился к Кораку. Он обошёл его со всех сторон, ворча, внюхиваясь, вглядываясь. Корак заговорил первый.

— Я – Корак, — сказал он. – Я отворил клетку, в которой ты был заперт. Я спас тебя от Тармангани. – Я – Корак-Убийца. Я – твой друг.

— Хух! – прорычал царь. – Да ты – Корак. Я помню тебя. Мои уши сказали мне, что ты — Корак; мои глаза сказали мне, что ты — Корак; теперь мой нос говорит мне, что ты – Корак. Мой нос никогда не ошибается. Я – твой друг. Идём с нами, мы будем охотиться вместе.

— Кораку теперь не до охоты, — ответил человек. – В джунглях появились кровожадные убийцы. Они называют себя Тени. Они убивают обезьян и Гомангани. Корак один не может бороться против них. Корак освободил тебя. Собери же свой народ и помоги Кораку победить Теней.

— Тени бросают много острых палок. Они проколют ими тела моих подданных. Они убьют нас. Тени – злое племя. Они убьют нас, если мы нападём на них.

— У Тармангани есть палки, которые делают много шума и убивают издалека, — ответил Корак. – У них были эти палки, когда Корак освободил тебя из западни. Если бы Корак убежал, ты до сих пор был бы пленником Тармангани.

Павиан опустил голову. Вокруг него и белой обезьяны широким кругом толпились самцы его племени. Они сверкали глазами, толкались, глазели на своего царя и странное существо, которое называло себя Мангани, но было так похоже на ненавистных им Тармангани. Царь взглянул на старейших самцов, как бы спрашивая у них совета.

— Нас слишком мало, — буркнул один.

— Нужно позвать павианов, живущих в стране холмов, — советовал другой. – Их больше, чем листьев на деревьях. Они тоже ненавидят Теней. Они очень дики и любят сражаться. Мы попросим их присоединиться к нам. Тогда мы сможем убить всех Теней, живущих в джунглях.

Он встал и свирепо завыл, ощетинивая свою жёсткую шерсть.

Корак не мог уговорить их. Они охотно помогут ему; но они сделают это по-своему. Им непременно надо заключить союз со страной холмов. Кораку пришлось уступить; единственное, чего ему удалось добиться от павианов, — это чтобы они постарались выйти в поход поскорее; хорошо ещё, что царь согласился собственной персоной немедленно отправиться к холмам в сопровождении сильнейших самцов и Корака.

Втянувшись в интересную авантюру, павианы преисполнились энтузиазма. Делегация немедленно отправилась в путь. Они шли вначале очень быстро. Но, выйдя из леса на открытую поляну, они поплелись совсем медленно. За каждым кустом им чудился лев или леопард. Павианы, когда они идут стадом, ничего не боятся; но, когда их немного, они очень трусливы.

Двое суток отряд шёл по дикой стране, сначала по джунглям, потом по открытой равнине, по направлению к горам, заросшим лесами. Корак никогда ещё не бывал в этих местах. Это была приятная перемена обстановки; джунгли успели уже наскучить ему. Впрочем, ему не было времени наслаждаться природой. У него было поручение, которое нужно было выполнить как можно скорее.

Достигнув леса, покрывавшего склоны гор, павианы пошли ещё медленнее. Изредка они издавали жалобные, призывные звуки. Потом тихо шли, прислушиваясь. Наконец, в один прекрасный день издалека донеслись ответные крики. Павианы, продолжая кричать, пошли по направлению голосов. Так добрались они до своих сородичей, которые в огромном числе шли им навстречу. Корак был поражён зрелищем, которое открылось его глазам. Перед ним была сплошная стена из павианов: на каждой ветке дерева цеплялось по нескольку этих животных. Вся эта стена, такой же высоты, как деревья, надвигалась на них с протяжными, жалобными криками. За первой стеной, насколько глаз мог видеть сквозь листву и гущу павианьих тел, вздымалась вторая, такая же; это были младшие павианы, продвигавшиеся вплотную за старшими. Их была тысяча за тысячей. Что стало бы с маленькой делегацией, если бы хоть один из этой массы рассердился бы или испугался?

Но ничего неприятного не случилось. Оба царя встретились и, согласно обычаю, принялись старательно обнюхивать друг друга; очевидно, результаты исследования их удовлетворили; они поочерёдно почесали друг другу спину, а затем заговорили. Друг Корака объяснил цель их прибытия. Корак, до сих пор прятавшийся за кустом, теперь показался монарху и народу. Его вид вызвал необычайное удивление и возбуждение среди павианов. С минуту он боялся, что его вот-вот разорвут на части; боялся он только за остальных: если он умрёт, павианы не придут на помощь людям, и джунгли в его понимании исчезнут с лица Африки.

Тем временем цари успокоили возбуждённый народ, и Кораку было разрешено приблизиться. Павианы осторожно подбегали к нему и обнюхивали его со всех сторон, Когда он заговорил с ними на их родном языке, они были чрезвычайно удивлены и польщены. Он рассказал им о Тенях, о своей жизни в джунглях; он сказал им, что всегда был другом обезьян, от маленьких Ману до Мангани, больших обезьян.

— Тени, которые убивают мой народ, — ваши враги, — говорил он. – Они убивают вас. Павианы, живущие в долине, слишком малочисленны и не могут бороться с ними. Они говорили мне, что вас очень много и что вы все – удивительные храбрецы. Вас много, как травинок в степи, как листьев в лесу. Даже Тантор-слон – боится вас – так вы отважны! Мне говорили, что вы будете рады пойти с нами и драться бок о бок с Гомангани, чтобы наказать этот скверный народ.

Царь выставил грудь вперёд и выпрямился на своих неуклюжих ногах. Его подданные поступили так же. Они были весьма польщены речью этого странного Тармангани, который называет себя Мангани и говорит на обезьяньем языке.

— Да, — сказал один из самцов, — мы, жители холмов, могучие бойцы! Тантор боится нас. Нума боится нас. Шита боится нас. Гомангани, живущие на холмах, дрожат, когда мы проходим, и рады, если мы их не трогаем. Я готов идти с тобой один. Я – старший сын царя. Я один убью всех Теней, живущих на равнине.

И он выпятил свою волосатую грудь колесом и стал горделиво поглядывать по сторонам.

— Я – Губ, — закричал другой. – У меня длинные клыки. У меня острые клыки. У меня крепкие клыки. Они впивались в мягкое мясо не одного зверя. Я один убил сестру Шиты. Губ пойдёт с тобой на равнины и убьёт много Теней, чтобы некому было считать мертвецов.

И он, приосанившись, с гордостью посмотрел на самок и на молодёжь.

Корак вопросительно взглянул на вождя.

— Твои бойцы очень храбры, — сказал он, — но царь храбрее всех!

Косматый царь отвечал громовым рёвом, который раскатами разнёсся по лесу. Маленькие павианята попрятались за волосатые спины самок. Возбуждённые воины запрыгали на ветвях, присоединяя свои голоса к голосу монарха. Лес задрожал от их воинственного рёва.

Корак подошёл к царю вплотную и прокричал ему в ухо: «Идём!». И они двинулись через лес и горы к равнине Опара. Это был фантастический поход небывалого войска, разъярённого ненавистью и жаждой крови.

*     *     *

В то время, когда Корак вёл своё войско к полю битвы, Тарзан рыскал по джунглям в поисках антропоидов. Он не нашёл их там, где видел их в последний раз, ни там, где они всегда обитали. Но, в конце концов, он набрёл на их свежие следы и помчался за ними вдогонку. Во время своих скитаний он питался попадавшимися ему плодами и крупными насекомыми, которых он находил в трухлявых, гниющих деревьях. Насекомые казались ему таким же лакомым блюдом, как в счастливое время его детства.

Когда он прошёл милю или две, его ноздри уловили отчётливый запах пантеры Шиты, доносившийся к нему поверху.

Перед этим Тарзан шёл спокойно и беззаботно; теперь он пригнулся к земле и стал красться ползком, чутко прислушиваться к малейшему шороху. Легко и неслышно скользил он сквозь чащу леса, выслеживая дикую кошку. Теперь он был, несмотря на человеческое происхождение, такой же дикий и свирепый зверь, как и тот, за которым он охотился. Приблизившись к Шите; он сразу заметил, что пантера, со своей стороны, тоже кого-то выслеживает, и в тот же момент порыв ветра донёс до его ноздрей запах больших обезьян.

Подкравшись совсем близко к обезьянам, пантера вспрыгнула на дерево; Тарзан подошёл ещё ближе и увидел племя То-дая, расположившееся на небольшой лужайке. Некоторые из обезьян дремали, прислонившись к пням, другие бродили около поваленных деревьев, обдирая их кору и лакомясь вкусными гусеницами и жуками.

Сам То-дай был всего в нескольких шагах от Шиты.

Большая кошка лежала, пригнувшись, на толстом суке, скрытая от глаз обезьяны густой листвой. Она терпеливо выжидала, когда антропоид приблизится к ней на расстояние её прыжка.

Тарзан совершенно бесшумно занял позицию на том же дереве, немного выше пантеры. В левой руке он сжимал свой охотничий нож. Он предпочёл бы применить здесь аркан, но листва, окружающая зверя, мешала ему пустить его в ход.

То-дай тем временем подошёл совсем близко к дереву, где его подстерегала смерть. Шита медленно подтянула под себя задние лапы и со страшным рёвом бросилась на обезьяну. Но одним мгновением ранее другой хищный зверь прыгнул сверху, и его боевой крик смешался с рёвом пантеры.

При этом ужасном звуке То-дай поднял голову и увидел падающую прямо на него пантеру, а на её спине – белую обезьяну.

Зубы человека-обезьяны вонзились Шите в горло; его правая рука обвила могучую шею зверя, левая наносила стальным ножом сильные удары в бок, под левое плечо.

То-дай с быстротой молнии отскочил в сторону, чтобы не очутиться под борющимися, и в ту же секунду они шумно упали на землю у его ног. Шита оглашала лес диким рёвом и визгом, но белая обезьяна неумолимо добивала свою жертву.

Глубоко в тело вонзился его безжалостный стальной клинок, и с воем смертельной боли упала большая кошка на бок; после нескольких судорожных подёргиваний пантера уже неподвижно лежала на траве.

Тогда человек-обезьяна вскочил на тело убитого врага и поднял голову; снова пронёсся по джунглям его дикий победный крик.

То-дай и другие обезьяны стояли поражённые, глядя то на мёртвое тело Шиты, то на гибкую фигуру человека, который её победил в смертельном поединке.

Тарзан заговорил первый. Он спас жизнь То-дая с определённой целью и, зная, как ограничены умственные способности у обезьян, счёл нужным объяснить им свою мысль.

— Я – Тарзан из обезьяньего племени, — сказал он, — я великий охотник, могучий боец. Я спас То-дая от смерти, от когтей кровожадной Шиты. Тарзан – друг племени То-дая: если То-дай или кто-либо другой из его племени будет в опасности, пусть позовёт Тарзана вот таким криком…

И Тарзан издал пронзительный звук, которым племя Керчака при приближении опасности созывало своих членов.

— И если вы услышите, что так кричит где-либо Тарзан, — продолжал он, — вспомните, что он для вас сделал, и стремглав спешите ему на помощь. Сделаете ли вы, как говорит Тарзан?

— Хух! – ответил То-дай и остальные самцы его племени подтвердили обещание единодушным «Хух!».

Затем, как будто ничего и не случилось, они спокойно вернулись к своим ленивым занятиям на лужайке.

Рано утром Тарзан отправился в путь, чтобы продолжать свои поиски.