Тарзан и убийцы джунглей (глава 7)

Обложка «Тарзан и убийцы джунглей»

7-я глава истории «Тарзан и убийцы джунглей» приведёт человека-обезьяну в древний город Опар. Но у его стен уже побывали охотники за сокровищами и удачно избежали кары за похищение золотых слитков.

Предыдущие главы:

«Тарзан и убийцы джунглей» глава 1.

«Тарзан и убийцы джунглей» глава 2.

«Тарзан и убийцы джунглей» глава 3.

«Тарзан и убийцы джунглей» глава 4.

«Тарзан и убийцы джунглей» глава 5.

«Тарзан и убийцы джунглей» глава 6.

7. Золотые слитки

В полдень того дня, когда Тарзан обнаружил лагерь заговорщиков, наблюдатель на стене города Опара напряжённо всматривался в группу людей, спускавшихся в долину со скалистой гряды. Единственными посторонними, которых ввидели обитатели древнего города, были Тарзан, Джейн и их чернокожие вазири. Только в полузабытых легендах далёкого прошлого были указания на то, что когда-то другие люди навещали Опар. С незапамятных времён страна была отрезана чёрной грядой от всего мира. Скрюченное нелепое существо на городской стене было тем, во что выродилась некогда могучая когорта воинов-стражников, хранящая город древних атлантов, обломок некогда мощной цивилизации. За прошедшие века раса сильно изменилась. Люди, спариваясь с огромными обезьянами, дали странное потомство – нынешних звероподобных обитателей Опара. Странная предусмотрительность природы ограничила вырождение почти только мужчинами, пощадив женскую красоту и оставив их прямыми и хорошо сложенными. Может, всё это происходило, благодаря тому, что новорожденные девочки с явными обезьяньими признаками немедленно умервщлялись, тогда, как, наоборот, мальчики с преобладающим человеческим обликом тоже подлежали уничтожению.

Одинокий наблюдатель на городской стене был типичным представителем мужской половины городского населения. Это был сгорбленный, коренастый субъект, со спутанными волосами и клочковатой бородой. Волосы у него росли низко надо лбом, маленькие, близко посаженные глазки и торчащие клыки красноречиво говорили о происхождении, так же, как и короткие косолапые ноги, мускулистые, слишком длинные, как у обезьян, руки. Руки и торс покрывала скудная растительность.

Он налившимися кровью злобными глазками наблюдал, как движется отряд по направлению к городу. Чем ближе подходили путники, тем глубже охватывало возбуждение стражника. В его горле клокотало утробное рычание. Он насчитал примерно десятка два человеческих существ. Убедившись в том, что они следуют к городу, наблюдатель сошёл с наружной стены, прошёл расстояние до внутренней стенки, перемахнул через неё и рысью пустился по широкой аллее, исчезнув затем внутри обвалившегося, но всё ещё великолепного храма.

Ла, верховная жрица и королева Опара, купалась в окружении своих служанок в пруду одного из садов храма. Её удивило появление караульного. Запыхавшийся стражник подбежал к верховной жрице:

— Ла! – закричал он, — чужие спустились с гор и идут сюда. Они вошли в долину с северо-запада. Их, по крайней мере, пятьдесят, а может, это только половина всего числа. Я увидел их с башни наружной стены. Все ли они люди, я не могу сказать. Они ещё на далёком расстоянии. Со времён тех Тармангани у нас не было больше посторонних.

— Хорошо, идёмте, — сказала Ла и двинулась из сада по корридору храма к наружной стене Опара. Все гурьбой поднялись в верхнюю башню, с которой открывался вид на долину. Отсюда было удобно наблюдать за группой людей, которую ясно было видно на северо-западном склоне горной гряды.

Наблюдатели переговаривались между собой на гортанном языке народа обезьян, изобиловавшем низкими звуками. Отрывистые, похожие на рычание, слова перемежались с другими, фонетически странно звучащими. Это, видимо, были искажённые остатки древнего наречия атлантов, передававшегося из поколения в поколение и скудеющего по мере того, как тускнел разум угасающей расы. Расы, чьи города лежали захороненные под глубокими водами океана, о чьей цивилизации остались воспоминания, скорее похожие на сказки. Пытливый ум и смелый нрав, присущий атлантам в отдалённых веках, заставил их проникнуть в поисках золота и драгоценных камней в самое сердце Африки и построить там города похожие на те, что покинули дерзкие храбрецы, города, которые сейчас постепенно исчезают под зелёными волнами джунглей, так же, как исчезла родина атлантов под океанскими волнами.

Приближавшаяся к Опару компания подошла к городским воротам так близко, что можно было различить лица идущих. Группа остановилась у большого камня, лежащего неподалёку от городской стены на равнине. Это был большой каменный холм кубической формы, с отвесными гладкими стенами, которых почти не коснулось разрушение.

Около десяти негров соединяли вместе целый ворох длинных жердей, которые уложили наземь в два параллельных ряда. К этим жердям в промежутках длинной в фут они привязывали поперечины из прямых крепких сучьев, дюймов восемнадцати шириной. Получалась грубая, но прочная лестница. Ещё одна хитроумная уловка, рождённая в изобретательном мозгу Скотта Нормана, чтобы взобраться на отвесный холм, на вершине которого находился наружный вход в городские подземелья. Там и хранились сокровища Опара. Лестница была приставлена к одной из граней камня-холма.

Один за другим с явной неохотой поднимались чёрные по лестнице, подгоняемые белыми, которые, очевидно, спешили. Когда все негры поднялись, они последовали за ними. Постепенно они исчезали в глубине огромной шахты.

Прошло немного времени, и они появились вновь. Теперь каждый возвращался с грузом в обеих руках. Люди сбросили свой груз к подножью холма, спустились сами, на этот раз белые шли первыми. Потом они разобрали лестницу, сложили жерди и сучья внизу, после чего подняли слитки, которые вынесли из глубины холма, и последовали к краю долины – в обратном направлении.

Ла из Опара нахмурила брови.

Над джунглями уже сгущались сумерки, когда отряд, гружённый золотом, вернулся в свой лагерь. Преданные чернокожие беззаботно пели песни в ожидании своих хозяев.

Скотт Норман, будучи самым сообразительным из своих спутников, предложил спрятать добытое богатство. Он объяснил это, как очередную предосторожность от незванных гостей. Норман велел носильщикам зарыть сокровища на территории лагеря.

Спустя пару часов неожиданно появился Тарзан. С помощью лживых обещаний грабителям удалось убедить его в своих мирных намерениях. После того, как человек-обезьяна ушёл, Норман собрал своих спутников, чтобы разъяснить дальнейшие действия.

— У нас появились проблемы, — начал он. – Мы должны будем покинуть страну Вазири и ждать пока Тарзан уберётся из окрестностей Опара. Затем мы распустим наших сафари и, обойдя долину Опара с другой стороны, проникнем в Долину алмазов – это является второй целью нашей экспедиции. Золото мы оставим здесь и заберём его, когда вернёмся с алмазами.

— Почему мы не можем взять с собой слитки завтра, когда пойдём к побережью? – перебил его Хоккинс.

— Тарзан легко может догнать наш отряд. А если он узнает, какой груз мы несём, нам не сдобровать.

— Ну, хорошо, предположим Тарзан узнает, что мы украли золоты Опара. Что он может нам сделать?

— Ты его не знаешь, — отвечал Норман. – Ты не представляешь, какой потрясающей властью он здесь обладает – властью над жизнью и смертью каждого человека, каждого зверя. Если он узнает о наших планах, ни одному из нас не добраться до побережья живым. То, что он здесь, уже нехорошо. Я боюсь, он каким-то образом прознал про наши замыслы. И тогда, Боже праведный, помоги нам, если мы не оставим золото здесь.

*     *     *

Когда охотники за сокровищами повернули к побережью, Тарзан уже приближался к руинам некогда величественной крепостной стены, опоясывающей древний город Опар. Долина выглядела безлюдной. В лучах яркого африканского солнца сверкали золотыми и багряными бликами купола башен и минаретов. И вновь человек-обезьяна испытал чувство, которое посетило его, когда он несколько лет назад увидел эту панораму. На таком отдалении не было заметно следов разрушения. Прекрасный город древних атлантов раскинулся в низине, поражая своим великолепием. Вот показался базальтовый утёс, на плоской вершине которого находился вход в сокровищницу Опара. Но таинственная кладовая не интересовала Тарзана. Его целью было предупредить жителей города об опасности нашествия убийц и собрать армию для борьбы против них. Тарзан не был в Опаре с тех пор, как сверг с трона с помощью чернокожих племён и громадных обезьян, обладающих человеческим разумом, злобного жреца Каджа и вернул правление мудрой красавице Ла, верховной жрице Бога Огня.

Кадж погиб в когтях Золотистого льва по имени Джад-бал-Джа. Джад-бал-Джа часто приходил в трудную минуту на выручку своему хозяину и воспитателю. Лев, ведя самостоятельную жизнь в лесных просторах Африки, никогда не забывал того, кто подобрал его, крошечного львёнка, у тела погибшей матери и подарил ему жизнь, выкормив и вырастив малыша.

Тарзан улыбнулся, вспомнив, как славно дрался Джад-бал-Джа с кривоногими приспешниками свирепого Каджа, как завопил сам Кадж, поняв, что не к Тарзану, а к нему самому пришла смерть. Да, человек-обезьяна восстановил справедливость и мир в стенах древнего Опара. Когда он покидал город, народ был дружелюбен к нему и искренне печалился, прощаясь. На троне Опара осталась преданная ему Ла, с которой тоже немало довелось пережить опасных приключений. Ла любила его нераздельной, но верной любовью. Она добилась того, что недоверчивые и подозрительные жители Опара сменили ненависть, которую питали к Тарзану, на дружеское расположение.

Вот какие думы обуревали Тарзана, пока он пересекал однообразную плоскую равнину, которая окружала древний город. Редкие группы деревьев оживляли унылый пейзаж. День клонился к вечеру и солнечный свет слабел, готовясь к сумеркам.

Человек-обезьяна без опаски приближался к древним стенам. Тарзан вплотную подошёл к расселине в массивной каменной стене – единственному входу в крепость. Затем шагнул в пролом, поглядывая вверх на караульную башню. Он ожидал, что вот-вот воздух огласят приветственные возгласы, но безмолвие окружало его. Только неумолчный стрекот цикад и редкие крики мартышек, населяющих древнюю стену, нарушали жутковатую тишину. Тарзан спустился по полуразрушенным ступеням в корридор, ведущий в сторожевую башню. Никого не было и здесь. Толкнув тяжёлую дверь, он оказался в аллее, ведущей в главное святилище города – храм Бога Огня. Фантастическое здание, с незапамятных времён разрушенное почти целиком, всё ещё носило следы величия. Так взирали эти химеры на сменявшиеся поколения бессчисленное количество лет. Казалось, это демоны зла, погружённые в волшебное оцепинение, с тоской взирают на того, кто мог бы стать их жертвой, вернись, в каменные тела жизнь.

Тарзан шёл, не скрываясь, но стараясь не производить излишнего шума. Отчасти оттого, что руины храма действовали и на его психику. Не знающий страха, человек-обезьяна был, как звери, воспитавшие его, весьма осторожен и никогда не рисковал без нужды. Он чувствовал, что чьи-то глаза следят за ним. Почему задерживалась встреча и обмен приветствиями, он не мог взять в толк. Ла ведь давным-давно должны были предупредить о его прибытии.

Тарзан миновал портал и вошёл в коридор. Он продолжал путь мимо стен с отставшими кое-где листами золота, ступая по выбитым золотым плитам, устилавшим пол. Мелькали по пути золотые колонны, покрытые царапинами и местами выщербленные.

Запустение и безлюдие царило в храме. Всюду, где Тарзан проходил, его встречали кучи мусора. Нигде не было ни души. Наконец, он достиг дверей главного зала, где рассчитывал найти жрецов и жриц. Тарзан рывком отворил дверь и бесстрашно шагнул под гулкие своды.

В другом конце зала восседала на троне Ла, верховная жрица и королева Опара, вокруг неё столпились жрецы и жрицы. При виде человека-обезьяны лицо Ла осветила радостная улыбка.