Пенсионер на продажу

Посвящается Роберту Шекли — возмутителю спокойствия во всей мировой фантастике.

«– Если я куплю вас, какие обязанности это на меня наложит?
– Вы должны будете обеспечить меня едой и кровом, а также чем-нибудь вроде игрушек, чтобы мне не скучать. Я стану вашим домашним питомцем.
– И что мне с того?
– Получите то же, что получает любой, кто заводит добротного питомца. Мою верность. Дома вас всегда будут ждать.
– Почему вы решили продать себя?
– По-моему, все логично. Я стар, к труду непригоден. Ни семьи, ни друзей. И что хуже всего, мне нечем себя занять. Вот я и подумал: неплохо бы продаться. Закон этого не запрещает! Поразительно, как до этого раньше не додумались.
– Считаете, вашему примеру последуют?
Пожав плечами, Стив снова принялся за чтение.»

Р. Шекли «Лавка старинных диковин».

Это был, наверное, самый теплый октябрь за многие годы, которые промчались перед угрюмым лицом бывшего инженера Трифонова Алексея Гавриловича.
Октябрь прощался с пенсионером, ровно, как и его умчавшиеся годы, оставившие за собой след хронических недомоганий, квартиру, пропахшую знакомым многим, старческим запахом, коллекцию специализированной литературы, да собственно и все. Жизнь не оставляла надежды на радужные перспективы, она была так же сера и уныла, как и вся внешность экс-инженера, как и его квартира и его прошлое.
Алексей Гаврилович устал. Устал от своей угрюмо-серой жизни, устал от однообразия дней, особо хмурых в России с наступлением межсезонья, от привычной дороги до магазина и обратно, в пахнущую стариком и мышами, квартиру.
Как насмешка над всеми российскими пенсионерами из динамиков радио ванильно-пафосный баритон пел гимн пенсионного фонда России, а ему на смену ещё пара наигранно-бодреньких голосов псевдопенсионеров пропитаных тем же пафосом, смело говорили что-то про обеспеченное будущее.
«Будущее…, — повторял про себя пенсионер, — будущее, будущее…, есть ли оно вообще в современной России?».
Перед глазами предстали бодрые улыбки пластмассовых лиц псевдопенсионеров, которые все продолжали твердить что-то о накопительной части пенсии, даже о достойной пенсии.
Трифонов вяло отмахнулся от картинки, мелькавшей перед глазами, как от назойливой мухи, и посмотрел на грязное дно кружки, почерневшей от чая и кофе. Затем перед глазами вновь появились радостные лица пенсионеров из рекламы, а потом снова запел тошнотворно-пафосный баритон.
«Дерьмо!» — Алексей Гаврилович выплеснул остаток дешёвого чая в раковину.
Чтобы прогнать хмурые мысли, он начал вспоминать название интересной статьи, которую прочитал в какой-то из газет, которые он покупал, как и многие пенсионеры, всё ещё веря, в силу советской привычки в то, что пресса еще может нести что-то из разряда доброго, мудрого и вечного.
В статье что-то говорилось о роботах, о том как некий японский ученый, создал себе андроида-близнеца, кажется, ученого звали Хироси Исигуро. Похожее изобретение сделал датский ученый Хенрик Шарфе, тоже воссоздав свою копию.
На фотографиях ученые сидели в окружении андроидов, которые тупо смотрели в объектив камеры. Алексей Гаврилович уже точно и не помнил, то ли у японца была куча роботов, а у датчанина только один, то ли наоборот. Как и многие пенсионеры, Трифонов битый час потратил на эту бесполезную затею, пока его не вывел из ступора звук дребезжащего будильника.
«Пора на прогулку», — вспомнил пенсионер.
По дороге, он начал отчётливо вспоминать, что говорил японский изобретатель:
«Нет, я не меняю лицо робота, чтобы он оставался похожим на меня, — отвечал он на вопросы журналистов, — проще и дешевле колоть ботокс. – Потом последовал вопрос об отношении японцев и самого изобретателя, в частности, к роботам, — я не отношусь к ним, как в вещам. Возможно вам, людям западного склада ума тяжело это понять, скорее в силу особенностей вашей религии, которая отрицает наличие души у животных, не говоря уже о предметах, но у японцев всё иначе. У нас даже каждый камень или куст в лесу может оказаться живым, у нас иное понимание души и живого».
Алексей Гаврилович не был религиозным человеком, чему даже обрадовался, так как его атеизм помогал воспринимать слова японца без возмущений, без спешки назвать мнение изобретателя кощунством над человеческой божественной природой.
«У роботов может быть душа…», — раз за разом прожевывал свою мысленную «жвачку» экс-инженер.
Вряд ли слова японца нужно было воспринимать буквально, пенсионер понимал, что многое значат особенности перевода, но одно было ясно, Исигуро не относится к своим детищам, как в простой вещи, речь даже больше шла не о душе, а о личности, индивидуальности роботов.
Далее в голове всплыли еще слова изобретателя о том, что вскоре и  у роботов могут появиться свои права.
«В Японии даже у роботов могут быть свои права, а у нас их нет, особенно у простого русского человека. Их не было, нет, и не будет. Иногда складывается впечатление, что мы всё ещё живет при крепостном праве», — подумал Алексей Гаврилович.
На следующий день, решив потратить весь свой остаток пенсии, Алексей Гаврилович, отправился в книжный магазин, а затем в газетный киоск дабы купить научной литературы на тему роботехники или хотя бы просто новостей современных технологий.
Цены на книжных полках его не просто удивили, они его шокировали. В какой – то момент, пенсионер решил, что самое дорогое в стране это книги, образование и занятия спортом. Быть здоровым и умным не просто сложно, а очень дорого, куда проще и дешевле, а главное, спокойней быть дебилом по меркам современной жизни.  Трифонов чувствовал дурноту. Когда брал в руки очередную книгу с баснословной ценой, указанной на задней обложке.
И все-таки, любопытство положило на лопатки бережливость, и Алексей Гаврилович вышел из магазина с парой приличных книг, на обложках которых виднелись лица Хироси Исигуро и Хенрика Шарфе.
Весь вечер старческий мозг пытался вспомнить, что такое размышлять и узнавать. Если бы мозг бывшего инженера состоял из шестеренок и механизмов, то они бы непременно скрипели и трещали, грозя развалиться на части.
Ученые Японии, США и Европы буквально прорвали призрачную пелену настоящего, и быстрыми темпами рвались вперед, в будущее. Были и в России самородки, даже какой-то подросток из суворовского училища, создавший своего робота, но эти случаи были крайне редки.
«Кто бы мог подумать, — сказал вслух Алексей Гаврилович, — я бы посмеялся над этим всем, каких-то лет десять назад, а в молодости вообще посчитал бы за детские фантазии, ведь я никогда не уважал фантастику, а теперь вижу, что был неправ».
Дав отдохнуть глазам, пенсионер прочел еще одну заметку, в которой пёстрыми буквами рассказывалось о приезде в Россию группы японских и европейских ученых на конференцию по роботехнике. Но одна новость буквально заставила содрогнуться пытливого пенсионера. В ней говорилось о том, что один из японских ученых занимается коллекционированием антиквариата и, в каком бы городе он не был или, в какой бы стране не бывал, он везде приходил в антикварные лавки, с целью купить какую-нибудь диковину.
«В рассказе у одного из фантастов, я читал, что какой-то старик выставил себя на продажу и был куплен роботом», — возникла в голове старика странная картина.

Соседи, редко видевшие хмурого старика, были поражены. Когда квартира нелюдимого пенсионера, буквально, наполнилась странными людьми, которые постоянно сновали в подъезде. Выходили они из жилой площади пенсионера с каким-нибудь предметом. Алексей Гаврилович даже умудрился распродать свою старую мебель, а затем очередь дошла и до квартиры.
На вопрос, что он делает и почему так поступает, Трифонов ничего не отвечал, а на предложение, подписать квартиру своим родственникам, только ухмылялся. Родственники давно забыли старика, а перспектива его старости, в случае, подпиши он квартиру на одного из-них, была не радужной и закончилась бы домом престарелых.
«А что, — думал про себя Алексей Гаврилович, — жить и так слишком коротка, а в моем возрасте, она просто мимолетна, стоит ли прозябать в своей вонючей квартире, испытывая отвращение и к соседям, и к прохожим, и к самому себе…»
Так он и решил, убежать прочь к своей мечте.

— А что здесь делает этот старик? – Японец-переводчик передал вопрос японского изобретателя депутату, что сопровождал делегацию учёных.
Алексей Гаврилович сидел за стойкой в качестве экспоната в лавке. Которую недавно арендовал.
Внимание японца привлекла книга, что лежала рядом со странным стариком. Это был сборник рассказов Р. Шекли, в одном из которых старик выставил себя на продажу в лавке старинных диковин.
— Какая самоирония! – воскликнул изобретатель.
— Это – русские, — флегматично заметил переводчик, — они все такие.
Представитель столичной администрации тупо посмотрел на старика, а потом резко обернулся к своему помощнику.
— Это что еще за клоун? – Прошипел он, резко краснея.
Его лысая голова стала почти пунцовой, а глаза налились кровью.
— Ну чё ты, чё ты, хорош, Васильич! – Испугался его помощник, — я откуда знаю?
— Осёл! – Шипел депутат, — мы не в девяностых! Какой я тебе Васильич, ты меня ещё по кликухе назови, дебил!
Помощник опомнился и резко сменил свой тон.
— Игорь Васильевич, — чинно сказал он, — мы обязательно разберемся в возникшей ситуации.
Тем временем японец, заинтересовавшись странным поведением российского пенсионера, подошел к старику поближе.
— Спроси у него. – Обратился он к переводчику, — если его не купят, что он тогда будет делать?
Переводчик на ломанном русском передал вопрос изобретателя неугомонному пенсионеру.
— Пойду и вздёрусь, — спокойно ответил Алексей Гаврилович, — аренда у меня кончится через месяц, а денег больше нет, квартиры тоже нет, так что…
— А говорят, что мы – японцы странные, — повернувшись к переводчику, сказал изобретатель.
— А что, в России пенсионерам так плохо живется?
Переводчик перевел вопрос ученого.
— Нет, — усмехнулся Алексей Гаврилович, — еще хуже, чем вы думаете.
В разговор попытались вмешаться депутат со своими помощниками и телохранителем, но ученый попросил не мешать их разговору, чем совершенно озадачил людей из столичной администрации.
— Чего мы волнуемся. – Шепнул на ухо один из телохранителей депутата. – Все уже поняли, что старик чокнутый, никто его всерьёз не воспринимает.
— Умный ты, я смотрю, больно стал! – Снова рассвирепел депутат, — раньше ты только и знал, как с «калашом» по горам скакать, а теперь стал великим стратегом! Газеты такое раздуют, мама не горюй!

— Боюсь ваша мечта не осуществится, — изобретатель показал на книгу, лежавшую рядом с пожелтевшей рукой старика. – Роботы еще не скоро смогут самостоятельно устраивать свою жизнь.
— Кто вы по профессии?
— Я инженер, — сухо ответил старик.
— И вы не нужны своей стране?
Пенсионер промолчал, едва дернув плечами.
В этот момент изобретатель о чем-то переговорил с переводчиком.
— Ий дэс ё , — ответил переводчик.
— Это вам бесплатные билеты на представление в цирке роботов и на спектакль в театр роботов, можете взять с собой кого захотите.
— Дайте еще пару, — обратился к японцам Алексей Гаврилович, — я загоню их по спекулятивной цене, поесть себе хоть куплю.
Японцы снова посоветовались. И вручили еще один билет, но только один.
Раскланявшись, они ушли восвояси. Сделал это и депутат, злобно сверкнув на прощание глазами в сторону пенсионера.

На представления Алексей Гаврилович не пошел, решив продать все билеты. Дабы купить еды и билет обратно в родной город. Хотя возвращаться ему было некуда и не к кому, только если его определят в дом престарелых,  а иной перспективы ждать не приходилось.
Собственно все перспективы сводились только к тому самому суку, о котором Трифонов говорил японцам.
В момент его раздумий, в дверь постучались.
— Извините, — показался в дверях незнакомец в черных очках.
Его кожа была неестественно желтой, черные мокрые волосы спадали на азиатское лицо, одет мужчина был в темное пальто  и джинсы.
— Я решил, что вы еще не ушли, хотя время было позднее.
— Вы правильно решили, – отрешено ответил Алексей Гаврилович.
— Я слышал, здесь продают людей.
Что-то щелкнуло внутри Алексея Гавриловича, что-то что вызвало в нем страх из-за своих недавних поступков.
— Я представляю компанию «Universal robots futures», — объяснил незнакомец, протянув визитную карточку, — мы заинтересовались вашим предложением.
— Это шутка? – Спросил старик.
— А вы шутили, когда выставляли себя на продажу?
— Нет…, то есть я и сам уже не знаю.
— Значит мы правильно понимаем друг друга.
Только теперь Алексей Гаврилович понял всю комичность своего поведения. Даже если он и сможет прославиться, то только на листах «желтой» прессы,  чем подпитает антироссийские настроения как у себя на родине, так и за рубежом. От этой мысли настроение пенсионера портилось еще сильнее.
— Ну что именно вы хотите? – Неуверенно спросил Трифонов.
— В некотором смысле, сотрудничество, — ответил незнакомец.
«Черт с ним, — подумал Алексей Гаврилович. – Так я хот бы кому-то нужен. Ну не на органы же меня хотят продать, какие там органы в моем возрасте…»
— Может перекусите со мной. – предложил он гостю.
— Нет. – Незнакомец был категоричен, — мы не питаемся пищей. Позвоните завтра утром, если не передумаете.
В голове Трифонова мелькнула странная фраза, которую обронил незнакомец. Только когда тот начал уходить, старик разглядел, как капли неестественно стекают с его кожи, словно это была не кожа, какой-то эластичный материал.
«Я просто перечитал литературу про роботов, — гнал прочь от себя пугающие мысли Алексей Гаврилович, — а ведь я уже ничему не удивлюсь».