Все уровни «Бардо»

Все уровни "Бардо"

Часть 1: Чикхай Бардо и Чёниьд Бардо

Первая встреча с реальностью

«Ты увидишь дхармакайю твоего собственного ума, и увидев ее, ты увидишь Все-Бесконечные Видения, Круг Смерти и Рождения и Состояния Свободы».
Миларепа. «Джимсут Кахбум». XII

Редкий снег едва прикрывал разбитые бордюры, обшарпанные подъезды и дорожную грязь, которая, в столь же редкие периоды тепла, превращается в нескончаемую пыль, от которой не найти спасения, если только окна не держать всегда закрытыми.
На улице было не то чтобы холодно, но как-то промозгло, как это обычно бывает поздними осенними или ранними весенними днями. Впрочем, здесь всегда природа и жизнь, здесь живущих, представляет собой некое подобие позднеосенних дней, вечно позднеосенних дней.
Эти места я уже выучил наизусть, в результате своих бесчисленных прогулок и пробежек, из-за которых на меня поглядывают как на сумасшедшего, ведь я пытаюсь как-то жить и развиваться, о чем уже давно забыли все здесь живущие. Впрочем, кроме знания этих мест, я не могу больше похвастаться ни чем, так как остальные мои воспоминания возникают лишь коротким хороводом, да и касаются они как правило философских цитат или обрывков фраз писателей, мудрецов.
Не могу понять, кем я был до реконструкции, может философом или учёным. Но я был в космосе, я умею пилотировать летательные аппараты, воздушные суда. После длительного пребывания в космосе, где каждый из нас получает обильные порции космической радиации, приходится прибегать к биологической реконструкции, которая возвращает здоровье и молодость, вот только последствия всегда разные, у меня вот проблемы с памятью…
Во сне мне снова являлись какие-то обрывки древних текстов, философские труды, мои полёты. Я отчётливо слышал, как кто-то в аудитории произносил фразу из «Бардо Тхёдол»: «…здесь изложена подготовка к встрече лицом к лицу с реальностью в промежуточном состоянии после смерти…», только проснувшись, мне удалось вспомнить, что это начало знаменитой Тибетской книги мертвых, вот именно таким умершим, растерянным и потерявшимся в мире собственных иллюзий, я сейчас себя и чувствую…
А ещё я не могу понять, почему мне удосужилось оказаться именно здесь, ведь многие пилоты попадают в элитные сектора Земли, на которые работают все остальные, включая тот, в котором я живу.  Это либо крытые острова, участки благотворных почв, либо станции на орбите Земли с лучшим климатом, воздухом, словно с альпийских вершин и чистейшей водой, а еще бесплатной реконструкцией, кучей роботов-прислуг. Но у меня есть возможность не думать о деньгах, ведь я получаю какое-то пособие, мизерное, но оно мне позволяет думать, рассуждать вечерами, а это и есть свобода. Возможность думать и есть свобода, вот почему в закрытых коллективах, таких как тюрьмы, монастыри, казармы, его обитатели постоянно выполняют монотонную работу, ходят в однообразной одежде, либо изнуряются физической работой, хождением строем, все чтобы исключить возможность быть самим собой, возможность думать.
В одном из подъездов живет странный молодой человек. Он бледен, худощав и немногословен. Даже в такую прохладную погоду, он ходит в тонком плаще с шарфом и легких туфлях, когда я смотрю на него, то начинаю мерзнуть сам, и что еще странно, он постоянно долго смотрит на меня, увидев на улице, смотрит с какой-то надеждой, даже с какой-то мольбой. Порой, я думаю, может мы были знакомы, может мы родственники, но ведь я не помню ничего.
А еще ходят слухи, что это мутанты, это новый виток в эволюции, который не нашел понимания среди обычных людей, ведь этот новый виток лучше и быстрее усваивает информацию, от которой даже у академика может кругом пойти голова, он крепче и выносливей, многие красивы, не все конечно. Такое не прощается массами, ведь мы не любим тех, кто смог добиться чего-то того, что не добились сами, особенно если не захотели этого. Плюс еще разного рода консервативные круги твердят о каких-то расовых и религиозных предрассудках, обвиняя их черт знает в чем, а ведь наука достигла такого состояния. Странно, эти любители поворчать о пагубности современной жизни и научного прогресса, больше всего этими благами и пользуются, смешно…
Сегодня, рано утром, ежась от холода, этот парень снова смотрел на меня, словно боясь со мной заговорить. Я тоже не решался подойти, уже потому что не хочу связываться с незнакомцами, кто знает сколько здесь всякого рода сумасшедших и проходимцев, да и не хочу приставучих кандидатов в друзья, мне проще быть одному.
— Вы – пилот? – Неожиданно услышал я за спиной.
— А вы – мутант? – Задал я встречный вопрос.
— Вы обронили свое удостоверение личности космонавта, — тот самый незнакомец, который часто смотрел на меня, протянул мне выпавший документ.
— Спасибо, — я немного смутился, чувствуя небольшую вину за свою грубость, — не сочтите мой встречный вопрос за грубость, здесь просто так ничем никто не интересуется.
— Я понимаю, — ответил незнакомец, — вы оказались правы, я – мутант, здесь таких как я много, здесь гетто мутантов, ну и рабочих людей, которым не нашлось места в более благоприятных условиях для жизни.
Парень, видимо был образован, судя по его речи, которая явно отличалась от речи большинства здесь живущих.
— Мы можем поговорить? – Спросил незнакомец, — только не здесь, где-нибудь, где поменьше людей.
— Вам не кажется, что мы мало знакомы, чтобы разговаривать наедине, я же знаю, что вы за тип.
— Понимаю, но это очень важно.
— Вчера зарезали моего соседа, тоже разговаривая наедине, видимо этот разговор тоже был очень важен.
— Мы знаем, что у вас есть допуск к космолету на запасном аэродроме.
Вот так новость, об этом не знал никто, даже я перестал вспоминать о космолете, уже не лелея надежды вырваться из проклятого гетто.
— Профессор, вы нужны нам, ведь вы уже помогли однажды освободиться андроидам.

Трагедия гения

«Трагедия гения в том, что его окружают «скромной, приятной славой»».
Рюнэскэ Акутагава. Японский писатель.

— С нами живет мутант, который может слышать чужие мысли, правда не всегда, да ещё и плохо разбирая, но это он смог прочесть в вашей голове, — выпалил мне незнакомец.
Он назвал меня профессором, он знает, где находится космолет, да еще приплел что-то про андроидов, вряд ли простые рабочие в гетто так хорошо осведомлены, а если это и ловушка, то что я вообще теряю, лучше умереть, попав в какую-нибудь авантюру, чем сгнить в этой вечной осени.
— Меня зовут Ян Вайсс, нашего «медиума» зовут Анатолий Пехов, ну а остальных узнаете по ходу пьесы, как говорят, — молодой человек наконец обрел некую живость в своих глазах, после того как я согласился идти с ним. – Мы рады, что нашли вас Александр Сергеевич.
— Ты ошибся, парень, меня зовут иначе, ты разве не видел моего удостоверения? – Заметил я.
— Да выкиньте вы его, вы же знаменитый профессор философии и психологии робототехники Турчинов Александр Сергеевич, вы первый, кто заявил о правах роботов и мутантов в «Саенс Гарден».
В темной сырой комнате, где висела только одна голая лампочка сидели люди. Они были простенько одеты, выделялся только один, самый хмурый из них, он и был тот самый телепат, которого звали Пехов.
— Мы не можем вам полностью доверять, хоть и искали много лет, — начал он сразу.
— Здравствуйте, для начала, — усмехнулся я его напористости, — у меня те же чувства к вам, я бы даже сказал, что мои сомнения, в данном случае, куда оправданней, чем ваши.
— Что скажешь, Анатолий? – спросила высокая девушка-альбинос.
— Это профессор, — утвердительно ответил тот.
Некоторые из присутствующих облегчено вздохнули.
— Хорошо же вам досталось, они почему-то вас спасли, но полностью ликвидировали память…, — внимательно осматривала меня седовласая женщина, статного вида. – А всё потому, что вы увели из-под носа миллиарды, целые миллиарды, вы заявили, что андроиды – человекоподобные роботы имеют личность, что они индивидуальны.
— Знаете, — резко оборвал я их, — может это и весело, но не для меня, не хочу лишиться того, что уже имею. А космолет всех не уместит, да и долго в космосе он не пробудет, так как рассчитан на недолгий вылет не дальше орбиты Земли. – У меня появилась мысль немного поиграть, проверить настрой странных людей.
Первым из комнаты вышел Пехов, с явно разочарованным видом.
— Вот видите, — наконец сказал я, — среди вас даже есть те, кто не могут контролировать себя, а ведь вы, как я догадываюсь, предлагаете мне авантюру века. Космос для нас спасение, но не долгое, а вот на Земле нас просто собьют ПВО, ведь небо свободно только для птиц, да и те, бедняги уже не могут летать в элитные зоны.
— Вы не знаете Пехова…, — неуверенно заговорил Вайсс.
— Я не телепат, но у меня хорошо развита интуиция. – Немного помолчав, я решительно сказал, ставя свои условия, чтобы все собравшиеся понимали свою зависимость именно от моих решений. – Если мы хотим сотрудничать, нужно слушаться меня, так как вы ни черта не понимаете в авиации и космонавтике, но еще, что немаловажно, не должно быть никаких тайн или секретов, иначе никто никуда не полетит, если вам что-то известно обо мне, говорите сразу.
— Хорошо, профессор, но мы рассказали, почти все, вернее я рассказал, остальное я договорю по дороге. – Заговорил Вайсс, — нужно появиться на работе, иначе мы вызовем негодование у властей.

«Какая пустота, — шептал самому себе Пехов, — боже мой, какая пустота в головах людей, ну хоть капельку искры, капельку непосредственности и неповторимости».
При том, что смысл и та приятная, размеренная жизнь, которая, по его мнению, присутствовала в районах, некогда бывших Европой, так же оказалась иллюзорной, все та же пустота. Только среди таких же как он, ему  удалось найти мало-мальски приятные, человеческие мысли.
— Все мучаешься бессмыслицей? – Спросил я.
— Тебе-то какое дело?
— Так, поболтать хотел.
— Опять ни о чём?
— Ну а о чем же ещё, — саркастически ответил я.
— Знаешь что, мне не до веселья и плоских шуток. – Пехов с вызовом посмотрел на меня, — на что я трачу свой талант, мне приходилось прикрывать его сеансами психоанализа, фокусами, быть переводчиком, а толку…
— А знаешь почему ты так мучаешься? – Я не стал дожидаться ответа, — потому что ты пуст, поэтому и не слышишь разумных мыслей. Найди их сначала в себе. Я не телепат, но ты мне прозрачен, прозрачней всех остальных. Ты просто хотел красивой жизни, но оказался там никому не нужен, даже в роли шута.
— Уйди, Турчинов, твой миссионерский тон мне противен, ты сам противен всем, не представляешь как!
— Поэтому и противен, потому что говорю правду! – Я начал говорить более наступательно, — прекрати себя жалеть. Ты — сноб и эгоист, но даже это можно повернуть в разумное русло. У тебя появился шанс сделать хоть что-то стоящее с таким то дарищем,  не пропусти хотя бы его.
Но мой собеседник совершенно не хотел слушать мои «проповеди», он был глух к моим словам.

— Ладно, — после недолгого молчания сказал я, глядя на собравшихся в комнате людей, — полетим куда угодно, в любой элитный квартал, хоть на орбиту в «Парадиз».
— Что вы за это хотите? – спросила меня седовласая женщина с очень тоскливым взглядом.
— Ничего. Меня просто одолевает тоска, мне не хватает простора, дороги, мыслей.
— Шуток, юного озорства. Ты сам еще ребенок в душе, — раздался голос Пехова позади.
— Как говаривал Лао-Цзы: «Велик тот, кто не утратил младенческого сердца».
— Как – то это не правдоподобно,  в смысле ваш мотив нам помогать, — вдруг заявила молодая особа в пестром платье.
— К чему вообще все эти разговоры? Сначала вы уговариваете меня полететь, потом сомневаетесь? Это кто еще кому не должен доверять, — я усмехнулся ее словам, — знаете, был такой немецкий философ Мартин Хайдеггер. Так вот, он как-то сказал, что философ  должен быть для других пробуждением, чтобы думать и стремиться к чему-либо. А как говорит ваш телепат Пехов, в прошлом я именно был философом.
— Странно, что среди нас нашелся кто-то, не доверяющий Турчинову…, — вдруг сказал Пехов, — а зачем тогда просите?

Чрезмерное усердие

«Если будешь чрезмерно усерден на службе, потеряешь расположение государя. Если будешь чрезмерно радушен в дружбе, потеряешь расположение друзей».
Конфуций

— Что говорят с Земли? – Радостно спросил меня Вайсс.
— Говорят собьют, если мы немедленно не уберемся прочь, — ответил я, — ПВО «Эльдорадо» разве что уступают противовоздушным силам «Парадиза».
— Что же делать? – Вайсс тяжело дышал.
— Не бойся, в космолете будет комфортно, выход на орбиту почти не почувствуется, ты же еще молод.
Но Вайсс продолжал бледнеть и тяжело дышать.
— Ну хватит, меня тоже раньше тошнило на высоте и ничего, — пытался я подбодрить молодого человека, — ну что ты? Посмотри, даже седовласая женщина сидит спокойно. – Но и это не помогало, — а почему ты не спрашиваешь как все уместились, ведь перед согласием, я утверждал, что все не влезут.
— Бесполезно, — сказал Пехов, — у него на шеи жабры, ему нужна вода.
— В бутылках есть вода, — предложил я.
— Мало, нужна ванна или широкий сосуд, ему нужно побыть некоторое время в воде.
— Он как ихтиандр, — заметила маленькая девочка, вошедшая в кабину, — только без воды не может.
— Так! – Пехов сурово посмотрел на девочку, — тебя кто сюда звал? Марш к матери!
Девочка озорно побежала в салон.
— Протянешь до приземления? – Обратился я к Вайссу, — другого выхода нет. Без тебя будет скучно, я вас плохо знаю,  а ты среди пассажиров самых романтичный, а иначе в кабине мне придется только на кислую физиономию Пехова смотреть.
Вайсс немного приободрился от моей шутки и даже неуверенно улыбнулся.
Космолет стремительно мчался на закат. Мы повисли над нежно-пурпурными облаками, переходящими кое-где в лилово-розовые тона. Где-то внизу была земля, а сверху уже темнел небосвод, свидетельствуя, что мы приближается к заветной цели. Мы летим в космос, и я боялся того, что кто-то может не вынести перегрузок, было бы ужасно унести из космолета чей-то труп.
Кое-кому из пассажиров стало дурно, кто-то сидел еле живой.
— На орбите пробудем не долго, — сказал я Пехову, — близко к «Парадизу» подлетать не будем, собьют в два счета.
В кресле, еле дыша, сидел Вайсс.
— Побрызгай ему на жабры, хоть как-то облегчим его страдания, – предложил я.
Бедный утонченный Вайсс, к моему сожалению, он был первой кандидатурой к тому, чтобы утерять свою жизнь при перелете.
— Ты волнуешься за Вайсса? – спросил Пехов.
— За всех.
— Я знаю.
— А зачем тогда спрашиваешь?
— Я тоже… волнуюсь.
— Все волнуются при полетах, — пытаясь смягчить тон, сказал я, — меня всегда одолевает страх при взлёте. Это словно влететь в драку, вначале страшно, а потом забываешь даже о своем страхе, а потом эйфория.
— Если тебя не избили до полусмерти, — усмехнулся Пехов.
— Ну так надо избегать таких драк.
Пехов слышал, как молодая симпатичная особа причитала про себя, пытаясь понять, почему нельзя жить всем вместе, почему кто-то должен рисковать или жертвовать всем, а другие вообще в жизни ничего не теряют.
«Наивная», — усмехнулся про себя Пехов.
— Чему ты ухмыляешься? – Спросил я, наблюдая как у него образовались морщинки в уголках глаз.
— Да вот, кто-то еще верит в равноправие и всеобщее братство, — он махнул головой в сторону салона.
— Надо же на что-то надеяться, — сказал я, чтобы хоть как-то разредить обстановку.
Пехов предложил мне заговорить с кем-нибудь через внутреннюю связь, чтобы отвлечь тех, кто плохо себя чувствует.
— Бьюсь об заклад, вы думаете о том, что как бы хорошо жилось, если бы все было по справедливости, — начал я говорить первое, что пришло в голову, — только вот те, кто устраивал гетто и свои парадизы имеют самый важный ресурс, наравне с нещадно высасываемыми нефтью или газом, этот ресурс называется информация. Только вы можете этот ресурс применить и куда лучше, а главное, вы можете обработать столько информации, сколько не снилось многим людям. В этом плане, вы  люди – индиго, простите меня за пафос.
— И этого стоит бояться? – послышался чей-то девичий голос.
— Конечно, они же останутся не у дел, да и кто знает, как вы распорядитесь их будущим.  Неважно, мутанты вы или нет, совершенно неважно какого цвета ваша кожа, чтобы найти расовую подоплеку, а то и моральную, чтобы покончить с вами раз и навсегда, — голос в шлеме звучал словно металлический, отчего казался еще более внушаемым, — но самый лютый национализм у тех, кого угнетали.
Посмотрите на жителей «черных» кварталов, на аврамические религии. Учтите это и не превращайтесь в таких же.
А меж тем, я косился на Землю, которая была прекрасна. Прекрасна даже когда ее пожирал такой гигантский паразит как человечество. Голубой шар словно манил своей чистотой, своим радушием.
— Турчинов! – Внезапно прервал мое любование родной планетой Пехов, — впереди что-то летит.
Я приблизил картинку на мониторе и увидел несколько автоматизированных истребителей.
— Вот черт! – С досадой протянул я, — все-таки попались.
— Что? Что такое? – Заволновался Пехов.
— Нам крышка, вот что! – Резко ответил я.
Эти истребители отделяли нас от огромной космической станции – мегаполиса, в котором текла чистейшая вода, цвели сады и везде сновали роботы-прислуга.
Я, с грустью, посмотрел на Пехова, понимая, что никто уже никуда не долетит.
В кабину влетел молодой человек, крепкого телосложения.
— Как тебя зовут? – Спросил я у него, стараясь не подавать вида, что боюсь.
— Лоуренс, сэр, — по-солдатски браво, ответил тот.
— Только не «сэркай» больше, — скривился я, — ты, кажется, хорошо переносишь радиацию?
— Отлично переношу, в прошлом я был космонавтов, как и вы.
— А почему не остался служить?
— Сами знаете почему, — с горечью ответил парень.
Истребители исчезли из поля видимости, повернув к «Парадизу». Я старался делать вид, что ничего не происходило, меж тем меняя курс и забалтывая пассажиров.
— Странная штука, у нас лучше всего живется придворным шутам и шлюхам. Мало того, что нося горшки за своими господами, либо ублажая их самыми экзотическими способами, они оказываются на коне, так еще и решают, кто имеет право существовать на Земле.
Тебя не взяли на дальнейшую службу, хотя ты бы мог открыть сотни новых миров с твоими данными, а вот недавно некая «светская львица» заявила, кто целесообразен на планете, а кто нет.
— К чему вы все это?
— К тому, что ты заслуживаешь жить вот там, — я показал на огромную станцию, но туда тебя никто не пустит, реконструкция для тебя недоступна из-за огромной цены, андроидов, которых я так защищал, они изменили под свои прихоти, создав из них киллеров и проституток. Радует только, что искусственный интеллект настолько оказался разумен, что отказался вести войны и загрязнять планету. Разумные роботы просто улетели, но некоторые так и не смогли покинуть своих господ.
Внезапно знакомый голос в наушниках прервал мои слова.
— Сам Турчинов к нам пожаловал и с кем!
Знакомый, очень знакомый голос. Я бы сказал, что он был мне знаком до боли. Не могу вспомнить. Что это за голос, чей это голос, но он словно идет из глубины моего разума, откуда-то из густого тумана воспоминаний.
Странный звуковой сигнал озарил эфир, который въедался в мозг, разрезал сознание, а потом наступило забвение…
— Турчинов, Турчинов! — Кто-то тряс меня за плечо.
— Пехов, ты? – Спросил я, с трудов шевеля пересохшими губами.
— Я, — спокойно ответил мой попутчик, — нас отбуксировали в карантин, а еще применили какое-то звуковое оружие.
В твоей голове начали всплывать какие-то воспоминания, отчетливо их вижу.
— Да, — ответил я, — начинаю припоминать как начиналась эра реконструкции, робототехники. Это уже тогда превращалось в игрушку для богатых.
— Я и так все вижу в твоей голове, — улыбнулся Пехов, — кроме того, нам хорошо известно, как ты попал в эту передрягу. Я знаю об организации по защите прав роботов.
В моей голове все крутились и крутились воспоминания…

«Турчинов – мизантроп! Свихнувшийся любитель роботов!»

Этим пестрили заголовки газет.

«Роботы против войн и загрязнения окружающей среды!»

«Машины восстали из-под контроля человека!»

«И слава богу. – Подумал я, читая скандальные заголовки, — хоть кто-то оказался разумней на этой планете, пусть даже искусственный интеллект».
По улице сновали люди, роботы, гремели автомобили, жар парил в воздухе и, словно впитывался в каждую клеточку организма. Впереди меня ждал офис с кондиционерами, а также кучка бюрократов из очередного силового ведомства.
— Рад наверное? – С издевкой спросил меня Мартин Кляйн, вечно снующий и назойливый глава компании, — а, Турчинов?
— Чему? – Сдерживая раздражение, спросил я.
— Твои любимые роботы делают все так, как ты хотел.
Тучный Кляйн тяжело дышал, краснея от волнения.
— Как я хотел? – Усмехнулся я.
— Здесь люди из…, — Кляйн осекся, обернувшись в сторону странных гостей. – Они будут проводить служебное расследование.
— Ну и карты им в руки, — усмехнулся я. — Когда мне довелось работать с такими же ребятами, то в отношении меня проводились служебные проверки, чуть ли не каждый месяц.  К тому же я числюсь в построссийском секторе, а срок командировки у меня истекает.
— У тебя только единственный шанс избежать тюрьмы, — ответил Кляйн на мои усмешки. – Лететь в космос с твоими любимыми роботами.

— Я увидел твои воспоминания, — виновато сказал Пехов, — выходит после этого полета, ты прошел первый курс реконструкции?
— Да, — ответил я, — радиация, от которой даже сейчас не способны полностью уберечь космонавтов.
В динамиках вновь раздался знакомый голос.
— Турчинов! Это Мартин Кляйн!
Я насторожился, ожидая, что скажет этот толстый боров.
— Мы предлагаем сотрудничество! Ты улетел, не передав нам важной информации, она осела где-то глубоко в твоей голове, но мы можем ее достать. В этом нам поможет твой друг, заодно выручите своих сотоварищей.
Я посмотрел на Пехова.
— Смутно, — признался он, — смутно проявляется что-то, но я слышу о чем они думают, кажется речь идет о быстром физическом и психическом износе андроидов.
— Понимаешь, — снова раздался голос Кляйна. – несколько элитных куколок сошли с ума, плюс пара нужных нам андроидов превратились в груду биомассы, а ты же был спец по этим делам.
— Вы сами сделали из думающих существ кукол для развлечений, — ответил я, — у них столь же тонкая психология, как и у любого человека, только раньше они не страдали неврозами и психическими заболеваниями.
— Я понял, — Пехов что-то увидел в моей голове, — они просто эмоционально сгорают, они не хотят жить.
— Вот именно! – я попытался встать, – слышишь, жирный боров!
Даже машины не выдерживают такого скотского обращения, чего же они хотят от биороботов.
Двери космолёта отворились и в космолёт ворвались лучи солнца.
«Почти как на Земле, — подумал я, — но на Земле не так тошнотворно, там нет этих рыл».
Кляйн, видимо, претерпел не одну реконструкцию, так как выглядел свежим и подтянутым.
— Куришь? – Внезапно, спросил я у него.
— Что? – Растерялся он, — ну да, курю.
Кляйн казался немного сконфуженным.
— И выпиваешь?
— Ну не без этого…
— Наверное, реконструкции уже проходят чаще. – Я улыбнулся, — а потом еще и еще чаще, скоро все деньги уйдут на это, а еще на девочек, как ты любишь.
— Черт тебя возьми, Турчинов, ты нарываешься!
— Реконструкция наиболее эффективна, когда ведешь здоровый образ жизни, Мартин. – Я с издевкой покрутил пуговицу на его животе. – Хотя бы выбирай андроидов, от них не заразишься.
— Спасибо за совет, — Кляйн нервно улыбался, — я это учту в скором времени.
— Главное никаких наркотиков! — Крикнул я, уходя за роботами – стражами, — реконструкция не прибавляет мозгов!

— Я слышала, что реконструкции не подвластно, в полной мере, побороться с негативным влиянием наркотиков на мозг, — в большом белом зале прозвучал голос высокой короткостриженой блондинки.
Она была настолько выхолена, что казалось ее сделали на 3-D принтере из пластмассы.
— Реконструкция уже не помогает? – Заметил я. – Пришлось дополнять некоторые участки тела фаббером.
— Это так заметно? — Заволновалась девушка.
— Нет, это различие заметно, когда общаешься с натуральными людьми.
Но вы обратились не по адресу.
— Отчего вы так считаете?
— Человек который занимался восстановлением андроидов умер, сразу после нашего полёта, нам не удалось довести его до реконструкции. Моя роль была сугубо теоритическая в этом вопросе.
— Может обрывки фраз, какие-то записи, да и вы же работали над этим вопросом, вы знаете их психологию лучше других! – Девушка явно волновалась.
Я только развел руками.
— Память может все это хранить, — сказала надменная собеседница, — нам поможет ваш друг телепат.
— Ели он согласиться, — заметил я.
— Кто его будет спрашивать.

Зал, в котором мы находились, угнетал своей белизной, своим холодным мраморным равнодушием.
«Вот сука, — я не годовал про себя, глядя на кукольную блондинку, — еще и Пехова сюда приплела».
Меня вывели из зала на широкую аллею в викторианском стиле.
Нас снова свели вместе с Турчиновым и уже более радостным, чем во время полета Вайссом, которого, впрочем, увели почти сразу же.
— Здоров, Анатолий, — обратился я к Пехову, чье лицо было настолько печально, что вызывало жалость.
— И тебе привет, Александр, — ответил он, глядя в одну точку.
Та самая блондинка, что беседовала с нами ранее, войдя в комнату, пристально смотрела на моего сотоварища. Но что-то отдаленное мелькало в ее глазах, мне кажется, это был страх… страх за будущее.
— Не надо быть телепатом, чтобы понять, чего все вы здесь боитесь, — с улыбкой обратился я к ней.
— Боюсь? – Девушка засмеялась.
— Столько всего накоплено, такая власть, столько вложений, но ничто не может сделать нас бессмертными и это прекрасно! – Откинувшись на спинку стула, с выдохом произнес я.
— Мария Бычкова! – внезапно выпалил Пехов, — я чувствую ваши мысли, я вижу вашу жизнь! Вы дочка главы «Реконструкшин фьюжерс», вы боитесь полетов и в этом вам не смог помочь ни один психолог. Циничная, но имеет своего духовника, впрочем, как и все вы, такого же циника, а еще испытывает трудности в общении с противоположным полом, из-за…
— Хватит! – Выкрикнула девушка.
Ее красивое, фарфорово красивое лицо стало отвратительно, как только могут быть отвратительным лица искусственных красавиц.
— Ничего не могу поделать, ваши мысли так и лезут мне в голову! – Оправдывался, еле сдерживая улыбку, Пехов, — но, что же вы, при всей вашей властности, боитесь мужчин…
Он расхохотался, откровенно и даже цинично.
— А что? – С интересом, обратился я к Пехову, подыгрывая ему, — что-то интересное?
— Потом расскажу! – Пехов смеялся, уже не стесняясь даже Бычковой.
— Потом не будет! – Выкрикнула она, — в соответствии с кодексом космических полётов, вас казнят.
— Какие гуманные времена, — усмехнулся я, — только вы нас не казните. Вы просто девчонка, которой дали поиграть, настоящие хозяева положения, видимо припасли нас на десерт, развлекаясь вами, но скоро мы будем поданы к столу.
— Вы за это заплатите! – Прошипела Бычкова.
Каблуки оглушили своим стуком и, вскоре, стихли за дверью.

Солнце садилось, играя своими лучами через прозрачные стены. Становилось прохладно, но тут же включился климат-контроль и температура поднялась. Я наблюдал за закатом, думая, что в принципе, это не самый худший из финалов, если конечно с нами решат расправиться, уж лучше, чем сгнить в нищенских кварталах.
Вместе с тем, вся эта чрезмерная идеальность угнетает. Раньше я долго думал, почему меня так злит подобная жизнь, бессмысленная жизнь каких-нибудь трущоб и такая же бессмысленная, только в своей роскошности, жизнь элитных кварталов. Может последним я завидовал, я так думал долгое время, пока не столкнулся с ней, поняв, что она мне противна. В этой жизни, ты словно находишься среди мертвецов, да и сам умер уже давно.
— Господин Турчинов? – Вежливо спросил въехавший робот.
— Он самый, — ответил я.
— Вас зовут в кабинет министра.
Мне не совсем было понятно, откуда столько учтивости, даже сам министр, если это конечно министр, хочет нас видеть. Только недавно нас обещали казнить, а теперь… Впрочем меня всегда настораживала доброта, которую я не ожидал. Так всегда получается, что ты и не видишь настоящей доброты, либо ее не ожидаешь, отчего напрягаешься, с ней столкнувшись, либо ждешь, но не получаешь.
Через красивую аллею, усеянную ровной газонной травой, а затем через арку, сделанную из кустов вьющейся розы, мня провели в большое белое здание с колонами в античном стиле.
В здании я увидел Пехова, которого, отчего-то водили отдельно от меня. Нас встретил, вполне радушно, высокий человек с немного «заевшимся» от власти взглядом.
Робот, бесшумно, подал нам чаю и разговор начался:
— Извините нас, господин Турчинов и вы, господин Пехов, — сказал незнакомец, — эта истеричка Бычкова, совсем не умеет держать себя в руках, если бы не ее отец. Вы можете пропустить мимо ушей все ею сказанное.
— Странная откровенность, — заметил я.
— Вы многого не помните, но мы знакомы и очень хорошо. В честь нашего давнего знакомства, я хотел бы предложить вам удобное для всех соглашение.
— Так легко и быстро? – Удивился я.
— Я думаю, вам выбирать не приходится, — улыбнулся министр.
Интересно министр чего, нам так и не сказали…
— Ну как сказать, — не согласился я.
— Хорошо, я могу сделать вам еще одну уступку, — сказал министр, — озвучьте ваши условия.
— Мои условия слишком утопичные для настоящего времени.
— Хотите справедливости и свободы для мутантов и роботов? Всегда хотел спросить, вы – коммунист?
— Нет.
— Может буддист, радеющий над спасением всех живых существ?
— Нет.
Явно министр насмехался, а может что-то знал из моего прошлого, о чем не помнил я.
— Тогда откуда такие утопичные идеи, в какой век мы живем?
Бьюсь об заклад, такие слова говорили и в веке одиннадцатом, и в веке двадцатом и будут говорить всегда, ссылаясь на жестокость нравов.
— Дело не в утопичности идей, дело в неготовности их реализовать людьми, у нас развита технология, мы можем то, о чем только мечтали даже в веке двадцать первом, а менталитет у нас еще какого-то средневековья, — выпалил я, не понимаю как можно быть удовлетворенным тем, как уродуют андроидов, делая из-них убийц, гладиаторов, проституток.
— Может, я в чем-то с вами согласен, — все так же неискренне улыбался министр, — но, господин Турчинов, не читайте мне проповеди.
— А чего вы тогда хотите? – Развел я руками, — психика человекоподобных роботов сломлена, вы тратите огромные деньги и жизни людей Земли, чтобы изготавливать еще и еще андроидов, но они все мрут и мрут.
— Про вас верно говорили, вы – мизантроп, Турчинов, вы любите машины больше чем людей.
— Это вы-то говорите?! – Скрывая раздражение, сказал я, — наоборот, своими утопическими идеями, я желаю чтобы человек перестал быть свиньей, а что ваши идеи несут, если они вообще есть? Идеи миллионов, — я старался говорить спокойно, немного холодно, — я не хочу никого видеть мразью на планете, ни людей, ни андроидов, ни мутантов.
— Так вы будете с нами сотрудничать? – Оставаясь равнодушным к моим философствованиям, спросил министр.
— Скажем так, я помогу из-за жалости.
— Это к кому же, — усмехнулся мой собеседник.
— Ко всем.
— Ну если ко всем, — министр все так же насмехался над моими словами.
В комнату въехал робот- слуга.
— Еще чаю? – Спросил он.
— Зелёного, — ответил я.
Мне не хватало сейчас чайной комнаты и того чая, который я часто пил за праздными беседами, это всегда так хорошо снимало напряжение.

Часть 2: Сидпа Бардо

«Сказано, что обычно в Сидпа Бард смертные испытывают несчастья около 22 дней, но и здесь все определяет карма, а посему точный срок неизвестен. О высокородный, примерно в это время лютый ветер кармы, ужасный, невыносимый, ударит тебе в спину с жуткой силой и понесет тебя вперед. Не бойся его, это твоя собственная иллюзия».
Бардо Тхёдол

Лекарство, которое не помогает

«Никогда не было такого существа, как «Будда», поэтому не следует его воспринимать как Будду. Будда – это лекарство для погрязших в чувственных привязанностях людей; если ты не болен, не стоит принимать и лекарство».
Бай – Чжан. Дзэн-буддийский дом Гуй-Ян.

— Чтобы мне помочь вам, мне нужно поговорить с андроидами, только с теми, кто имеет в составе своего тела живую материю и живой мозг, — выдвинул я свои условия.
Пехов давно понял, что я замышляю, впрочем, другого выбора у нас и не было.
— С кого начнете? – Спросил меня один из профессоров психологии, которого дали мне в помощь.
— С самых маргинальных слоев, — ответил я, — убийц, проституток, бывших солдат-наемников, рабочих под землей и на урановых рудах тех, кто живет словно морлоки.
— Вы думаете, что сможете вдолбить им высокие идеалы, ценности и все такое? – они созданы для того, чем занимаются сейчас, даже если ваше «лечение» поможет, их снова заставят заниматься прежним ремеслом, — не унимался в своей критике профессор.
— Вы учились по моим книгам? – Спросил я его.
— Да, но теперь учатся по моим, свободным от догм вашего пресловутого материализма и эволюционизма роботов.
— Помнится в двадцатом веке, в некоторых странах писали учебники биологии, свободные от догм теории эволюции. Итог был печален, как оказалось те, кто писал их, имели отношение к биологии слишком отдаленное. А вот теорию эволюции, меж тем, преподавали даже в буддийских монастырях по настоянию Далай-Ламы XIV.
Профессор молча негодовал, понимая, что ничего не может ответить против. Его карьере пришел конец, это было очевидно, если только он не найдет способ как меня подставить. Его «не догматичный» подход был кому-то нужен, ведь ясно, что он истинный профан.
Никому не нужна помощь андроидам, мирятся еще с теми, кто играет в театрах, помнится, такое начали практиковать в веке двадцать первом в Японии, занимаются искусством или спортом, но не больше.
Но даже на войнах, с участием андроидов, сэры и пэры экономят, ведь они стоят немалых денег, а людей можно новых нарожать.
— Вам нужно уметь дружить с господином Краковским, — улыбнулся министр, наблюдая за нашей недавней беседой с профессором, — он, один из лучших «светил» психологии роботов на «Парадизе».
Краковский, Краковский… Какая знакомая фамилия. Он поляк, а значит недолюбливает русских, может, конечно, он исключение…
Вспомнил! Бездарь Краковский! Один из многочисленных студентов, которые ездили по всякого рода собраниям, съездам, состояли в молодежных организациях, но в науке ничего не смыслили, зато сделали карьеру «по партийной линии». И кто нынче «светило»? Эта бездарность! Теперь он продолжатель моей традиции!
— Я требую аттестации вашей профессуры, — выпалил я министру, — я сам ее буду проводить.
— Что? – Министр явно не ожидал такого заявления, — вы понимаете, чем чревато такое…, такое смелое предложение.
Он старался смягчить фразы и быть наиболее корректным.
— Это во-первых, — не давая ему передохнуть, продолжал я, — во-вторых, мне нужны все диссертации вашей профессуры и все последние публикации на тему философии и психологии робототехники за последние лет десять-пятнадцать.
Самому бы мне осилить все это сборище макулатуры, но надо заявить о себе.
— Причины моих требований две: то чем занимаются ваши «светилы» трудно назвать вообще наукой, ну и среди вашей профессуры затесались такие как Краковский и иже с ним, а значит, мы ничего не изменим. Андроиды будут гибнуть, вы будете тратить на их создание еще большие денег, чем раньше. Вы этого хотите?
— Это же вызов всей научной общественности, -не унимался министр, — хотя…, — ему пришлось все же выбросить белый флаг, — хотя… вся эта хваленная общественность так и не смогла решить проблемы, которые встают перед нами. Но, — он встал и посмотрел на меня, — если и у вас ничего не выйдет, последствия для вас будут очень плачевными.

Суетные дела

«В постоянной озабоченности бегать по разным срочным делам: даже одеваясь в парчу и питаясь изысканными яствами, в душе будет только горечь и тревога».
Чэнь Цзижу. «Уединенные записки у оконца».

— Я так больше не могу! – Пехов встал, держась за голову.
Ему так и не удается нормально поспать уже какую ночь.
— Лезут мысли обитателей «рая» в голову? – сквозь сон спросил я.
— Да нет, — махнул он рукой, какие-то видения, образы. Не пойму, чьи они, может кого-то из космонавтов, может твои, но я вижу другие планеты, созвездия, полеты, они врываются в мое сознание и я просыпаюсь.
Последние слова Пехов сопровождал ритмичными ударами кулака о стену.
— Помоги, ты же психолог!
— Это же не делается в одно мгновенье или по взмаху волшебной палочки, — ответил я, — да и психика у вас, немного иная, здесь все намного сложнее, мы только проведем с тобой несколько сеансов, пытаясь понять причину, но ты так и не уснешь. Лучше выпей снотворного.
Я нажал кнопку вызова и тут же в комнату въехал робот-слуга.
— Чего-то желаете?
— Принеси снотворного моему другу.
— Может желаете еще как-нибудь расслабиться? – Учтиво спросил робот, — мы можем предложить вам пройти в сауну, кроме того у нас широчайший выбор наркотиков.
— Наркотики? – Удивился Пехов.
— Лучшего образца. Преимущественно синтетические, — равнодушно ответил робот, — например «Прощай Земля», «Сны на орбите», «Добро пожаловать в Парадиз», есть наркотики с эротико-галлюциногенным эффектом,  к примеру, «Не забудь с собою плеть», «В плену у Клеопатры», «Добыча Тарзана», «Падение Вавилона».
— А что, — у меня было какое-то ироническое настроение, — «Не забудь с собою плеть» мне нравится. Главное не стони громко, а то у меня начнется бессонница, или вот, «Добыча Тарзана», будешь всю ночь вопить как Тарзан.
— Слушай, иди ты со своими плоскими шутками! – Раздраженно сказал Пехов.
— А ты уйди, — обратился он к роботу.
— Нет, отчего же, погоди, — остановил я его, — принеси все-таки снотворного и  больше ничего не надо.
— Я чего-то опасаюсь, что они нам могут подсыпать всю эту гадость в еду и воду, высказал свои опасения мой товарищ.
— Не бей голову, они же не полные идиоты, это можно сделать потом, когда мы не станем нужны, а пока они нуждаются именно в наших мозгах.
— И вообще, ты же телепат. Возьми себя в руки, и покопайся в их головах.

— Что он вообще о себе возомнил! – Маркес нервно вертел стакан с синтетическим алкоголем. – Этот выродок, выскочка из земных трущоб!
— Милый! Мне снова нужна реконструкция! – Донеслось из соседней комнаты, — у меня снова обвисает грудь!
— Твою мать! – Маркес швырнул стакан в стену, — грудь обвисает! А мозги у тебя не обвисают?  Черт меня дернул связаться десять лет назад с этим Краковским.
Профессор был импульсивен и вспыльчив от природы, к тому же недавние проблемы делали из него совершенно неуправляемого человека.
— Я не понимаю твоего тона! – В комнату вошла темноволосая высокая девушка.
Она была довольно скандальной, дерзкой, а главное, пустой особой.
— Не понимает она, — передразнил ее Маркес, — если Турчинов соберет аттестационную комиссию, а он ее соберет, тогда в лучшем случае, нам придется перебраться в «рай», немного похуже этого, а в худшем, будем гнить в обычных земных кварталах!
«Если выяснится, что мы угробили миллионы андроидов, к тому же, скрывали отчеты несколько лет, — думал про себя Маркес, — боже мой, что тогда  с нами сделают!».
— Что же тогда будет, милый? – Наигранно застонала его жена.
— Что будет, что будет, — усмехнулся профессор, — вернемся оттуда, где начинали. Я надеюсь, ты помнишь, с чего начинала? Ты была певичкой в каком-то борделе-кабаре.
— Ты знаешь, — его жена резко сменила тон, — это очень жестоко напоминать мне о моем прошлом. Теперь, как ни как, я почетный член Академии наук и Союза писателей «Парадиза». Ты тоже, мой милый, не без греха, особенно если вспомнить, как тебя чуть не поперли из института. Если бы не Краковский, где бы ты сейчас был?
Маркес проглотил эту горькую пилюлю, столь прекрасно приготовленную его женой.
— Вы же имеет половину всех акций этой никчемной компании «Андроидс дэй», почему бы вам не найти в ней нужного вам андроида, который сможет решить все проблемы с Турчиновым? – обратилась к мужу брюнетка.
— Уже, уже дорогая, — Маркес злорадно улыбнулся.

Пехов снова спал очень плохо, поэтому так и остался валяться в кровати, не собираясь выходить даже к обеду. Я сидел в одиночестве, читая научную литературу и ожидая первых визитов андроидов ко мне на сеанс.
— Господин Турчинов? – Обратился ко мне робот-слуга.
— Да.
— К вам посетитель.
— Человек?
— Нет, он андроид.
— Вот так новость! Впусти его.
В библиотеку вошел высокий плечистый молодой человек с бледным лицом и тревожным взглядом.
– Добрый день, — обратился он ко мне.
По виду он ничем не отличался от обычных людей, впрочем, его внутренности могли быть такими же, как и у всех нас, только в некоторых местах были неорганические вставки, да и на теле, где-то должна была быть «пуповина», как мы ее называли, небольшое отверстие, закрытое металлическим клапанов, через которое, в пору младенчества андроида, ему вводятся питательные вещества для роста и развития.
— Мы знакомы? – Спросил я у незнакомца.
— Нет, но мне нужна ваша помощь, — ответил молодой человек. – Давайте выйдем на улицу.
— К чему, здесь нас никто не будет подслушивать, к тому же, это место я выбрал не случайно, здесь я буду работать с твоими собратьями.
Я сразу перешел на «ты».
— Они обретут свободу, с помощью моих сеансов, вы станете свободными как люди. Ты знаешь, что такое свобода, ты хочешь стать свободным? – Мой голос был уверенным, но немного вкрадчивым, словно кошка, которая тихо продвигается к своей цели. Может быть, каждый из вас уже стал бы свободен, если бы не сфабрикованное дело против меня, из-за того, что я хотел вам всем помочь.
Я делал акценты на слова «хотите», «станете», «свобода», стараясь избегать частицы «не».
— Ты хочешь стать свободным? Я сделаю тебя свободным. Брось оружие на пол.
Пистолет упал на мягкое ковровое покрытие, издав небольшой шум, который все же был услышан роботом — слугой.
Дверь в библиотеку открылась, и появился робот. Увидев его, мой странный собеседник словно очнулся. Схватив пистолет, он произвел два не прицельных выстрела в мою сторону.

— Его поймали, — сказал Пехов, — молодец робот-слуга, во время сумел тебя закрыть, жаль, конечно, что у него теперь две дырки в корпусе.
— Его-то починят, а вот за того андроида я опасаюсь. – Заметил я, — нельзя его оставлять в камере, скорее всего его убьют. Надо сейчас же его вызволить оттуда.
Но, успеть нам было, не суждено. В комнату въехал очередной робот-слуга и сказал, что андроид покончил собой. Хотя было понятно, что это было не самоубийство…

— Как он это сделал? – Тер виски Краковский.
— Говорят у него потрясающий дар внушения, — ответил Аль-Хаким.
— Может он мутант? – Предположил Чопра.
— Вряд ли, — махнул рукой Ли.
— А если и не мутант, почему бы прессе не сделать из него мутанта? – предложил Маркес.
— Да бросьте, — не согласился Смит, это только прибавит ему популярности, да и смерть физическая, это еще не поражение. Мертвого можно назначить на роль героя, можно его именем прикрывать любые свои дела.
— Не понимаю ваших намеков? – Недоумевал Ли.
— Все просто, никаких намеков, — улыбался Смит, — нам просто нужно сделать из него политический труп, нужно, чтобы его образ дискредитировали.
— Ваши предложения? – Заинтересовался Краковский.
— На чем всегда ловили, ловят и будут ловить всех, начиная от академиков, заканчивая последним пьянчугой?
— Выпивка? – предположил Маркес.
— Если только в вашем случае, — съязвил Краковский.
— Женщины, — высказал мысль Аль-Хаким.
— Деньги, — сказал Чопра.
— Власть, — добавил Краковский.
Смит довольно откинулся на спинку стула.
— Думаю деньги и власть у него и без того будут, после его помощи властям, а вот женщина никогда лишней не бывает, — заметил он.

— Ну что? – Я внимательно посмотрел на Пехова.
— Обрывки воспоминаний, информации, — ответил мой товарищ, — думаешь андроиды будут нам помогать. Как ты пробьёшься до их сонного, напуганного сознания.
— Пойдут, — улыбнулся я, — даже у человека мне удавалось найти те струнки души, на которых получалось играть. Я ведь не психолог изначально, мне просто помогала интуиция и знания, впрочем, многие отцы-основатели психологии рассчитывали именно на эти составляющие.
В библиотеку вели девушку-андроида, очень статного вида с красивым лицом с бирюзовым пронзительным взглядом и ухоженными темными волосами.
Пехова куда-то позвал робот-слуга, и мне пришлось беседовать с прекрасной незнакомкой наедине.
Что-то в ее глазах было не так, какая-то фальшь, отсутствие страдания вызывало во мне смущение.
— Наверное, думаете, что мои глаза не молят о помощи, как у других? – Внезапно спросила она.
Надо признаться это вызвало во мне смущение и растерянность.
— Мне надоело просить, надоело быть вечной рабыней.
— Рабыней у кого? – Спросил я.
— У вас, у людей.
— У меня никогда не было рабов, — я усмехнулся, — вы будете первой.
— Бросьте, — махнула она рукой, — вы такой же как и все. Вы тоже напуганы? Только страх у вас другой, отличный от страха остальных.
Решила поиграть в психолога, что ж, давай. Теперь сомнения не было, ее подослали, только просчитались, она красива, я бы сказал шикарна, но вульгарна, а я терпеть не мог вульгарности, даже в малейшем проявлении.
— Да, — слукавил я, иногда мне кажется, что мне тоже нужен вот такой вот человек, которому можно было бы все рассказать.
— Я бы хотела вам верить, но не могу.
Вот стерва, как играет! Кинула наживку, а потом убрала.
— Зачем такая искренность?
— Я просто устала, — она вздохнула и едва не заплакала.
Она — женщина, даже пускай и андроид, а значит ей нравится слушать комплименты в свой адрес, ей иногда хочется побыть слабой, иногда сильной, ей нравится слушать о себе, впрочем, слушать о себе и говорить о себе, нравится всем.
— Вы самый необычный андроид, которого я когда-либо встречал, — льстил я на всю катушку.
— Опять льстите, а вы такой же обычный мужчина, которых мне доводилось встречать, — ответила она.
— Как вас зовут?
— Маргарет.
Хорошо, что не Тэтчер.
— Вы похожи на мою покойную жену, — сказал я.
— Правда? – Она немного улыбнулась.
«Конечно, — я смеялся про себя, — тем более, что она была ниже ростом, с серыми глазами и русыми волосами».
— Вы знаете, мне как-то страшно, — сказал я, — страшно от мысли, что я не смогу помочь и все начнут хохотать, твердя, что я ничего не знаю, что все это было подстроено.
Еле сдерживая улыбку, я врал ей нагло и даже дерзко.
— Я тоже боюсь, — она мяла носовой платок, используя тот же цинизм и сарказм, что и я, — я боюсь показаться слабой, стать слабой, довериться мужчине.
— Почему вы боитесь?
— Не знаю, — ответила она, всхлипывая, — но я думаю, может нам вместе перестать бояться?
Наклонившись ко мне, она перестала плакать, говоря тихо и вкрадчиво.
Я позвал робота, чтобы тот отвел Маргарет в комнату, отдельно от остальных андроидов.

Хорошо, что я вовремя убрал камеры и поставил подавитель радиосигналов, иначе любое действие, любой жест мог стать провокацией.
Приняв душ, Маргарет явилась ко мне в своей соблазнительной красоте, почему-то в халате Пехова. Это было нагло, но очень откровенно.
Где же сам Пехов, что с ним сделали? Он так сейчас нужен, хотя нет. Я слишком часто пользуюсь его телепатией, перестаю надеяться на свои силы, без него даже как-то интересней.
Глядя на нее, я думал про себя, что они стали чертовски похожи на людей, в самых наших мерзких проявлениях.
— Чем вы будете заниматься потом? – Спросил я у неё.
— Не понимаю? – Удивилась она.
— Ну, когда удастся меня скомпрометировать. – Вам же объяснили, чем чреваты для меня такие вот «приключения».
Она резко встала.
— Я поняла, — резким движением, она распахнула халат, и бросила его прочь, — вы такой же, как и все вокруг!
— Всего хорошего, господин профессор, — она нервно надевала свое белье и платье.
Да, это было не для слабонервных, держаться холодно было очень тяжело.
Хорошо, что здесь не было камер и шпионов, иначе подобные фото можно было трактовать как угодно.
Она изображала ярость, но, тем не менее, не спешила.
— Как вы себя чувствуете, после такого предательства? – Спросила она.
— А вы? Вам глубоко плевать на проблемы андроидов. Бьюсь о заклад, вы уже все спланировали, где проведете «отпуск», на что потратите награду.
— Ничтожество! – Фыркнула Маргарет.
— Да вы сама наглость, мадам, — усмехнулся я.
В этот момент в комнату, буквально ворвался Пехов, пытаясь скрыться от робота-медика.
К счастью, моя гостья была уже одета и стояла у дверей.
— Ого! – Воскликнул Пехов, — прекрасная гостья, уже уходите?
— Она станет еще прекрасней для тебя, когда ты покопаешься в её голове, — заметил я.
Пехов помолчал, долго всматриваясь в лицо незнакомки. Его лицо менялось, пока не стало буквально серым от злобы.
— Ах ты…
— Хватит ей эпитетов на сегодня, — остановил я его, — она – покойник, ее пустят в расход, потому что с заданием она не справилась. Впрочем, если бы и справилась, то такой бы свидетель был бы не нужен. – Уже обращаясь к гостье, я добавил, — вы в любом случае покойник, мадам.
— Да пошёл ты! – Прошипела она.
— Идите, идите, чего же вы остановились, — обратился я к ней. – Вы боитесь. Вы же не дура, чтобы досрочно не отправится к господу в гости, а это было бы не прилично, он вас не звал. Стоит работать на нас.
— Что? – Она яростно посмотрела в мою сторону, — да, да. Ну, если не хотите, идите к своим хозяевам.

Догонять вчерашний день

«Постигать вещи, не ослепляясь ими, откликаться на звуки, не оглушаясь ими, — это значит понять Небо».
Хуай Нань-цзы.

— Ты знаешь, иногда мне кажется, что вся наша жизнь, это сплошные блуждания по уровням Бардо, в состоянии после смерти. Умерший видит иллюзии, рожденные собственными психическими процессами, но не может понять этого. – Глядя на закат, обратился я к Пехову.
— Ты совсем раскис, — сказал мой товарищ, — тебе нельзя сидеть на одном месте.
— Никому нельзя, — заметил я, — все мы застряли.
Еще один закат окрашивал тона комнат в причудливые цвета, видимо купол повторял атмосферу Земли, чтобы придать свечению достоверный вид.
— Ты что-то говорил про Бардо, — напомнил мне Пехов.
— Это наставление для умершего или умирающего, с помощью которого он должен осознать иллюзорность своих видений и увидеть реальность, — пояснил я, — ему в этом помогает тот, кто владеет знаниями в области Бардо Тхёдол, как правило, это лама. С помощью реальности можно обрести свободу.
—  А ты обрёл?
— Нет, мы все еще блуждаем в Бардо, видимо на уровне Сидпа. Как говорил японский писатель Рюнэскэ Акутагава: «Свобода подобна горному воздуху, для слабых он не переносим».
— Вроде ты близок к цели, а настроение ни к чёрту, — улыбнулся Пехов.
— Не знаю, что-то всё не то, всё как-то, — я был в смятении, — словно в жизни как-то всё и сразу пошло не так.
— Что мне делать, Турчинов? – Маргарет была бледна, — вы всё правильно сказали, я не жилец в любом случае…
— Так даже интересней, вам нечего терять и можно наслаждаться игрой, — усмехнулся я.
— Да…, — выдохнула девушка, — как я посмотрю, вы тонкий ценитель черного юмора и любите поиздеваться…
— Кто-то хотел меня подставить, а теперь обвиняет в цинизме. А если серьезно, выход есть.
Я протянул ей флэшку, которую она должна, якобы, отнести тем, кто ее послал.
— Почему я вообще должна помогать вам? Мне лучше убежать, хотя…, — девушка бессмысленно уставилась в окно, — хотя куда мне бежать, куда я убегу, уж лучше уйти из жизни добровольно… Я не могу только одного понять, как вы переманили на свою сторону андроидов?
— Маргарет, — я начал говорить серьезно, — вы бы хотели иметь детей?
— Ну вы и сволочь. Вы и так разбили меня в пух и прах, а теперь издеваетесь надо мною.
— Я более чем серьезен и мне нужен правдивый ответ. Учтите, меня можно обмануть, но вот Пехова. Ну, так что, Маргарет?
Девушка внимательно смотрела на меня, а затем разрыдалась.
— Этим и подкупил, — спокойно ответил я, — никто не хотел реализовывать мой план.
— Вы же сказали, что вы только теоретик! – Сквозь слезы сказал девушка.
— Не только, Маргарет, не только, — я сел в кресло, — выпейте воды и послушайте меня. Не было никакого таинственного ученого, который якобы погиб в космосе, это все плод моего воображения, все это выдумка, просто фарс, который я специально разыграл. Есть один человек, возможно он богат, возможно и нет, с которым мы разрабатывали некоторые, скажем так, идеи…  После философского факультета, он стал ученым – физиком, кроме того у него раскрылся недюжинный талант в области остальных естественных наук, в частности в кибернетике. Когда-то он даже публиковал фантастические рассказы, впрочем, как и я, посвященные темам будущего робототехники…, — я заметил, что поддался воспоминаниям, — ну так ближе к теме. Сделать андроидов с репродуктивной функцией возможно, более того, многие из вас смогут родить от обычного человека.
После недолгого молчания, я продолжил.
— Вы поможете мне, Маргарет?
— Да, — ответила она тихо.

— Эта чертова баба, этот андроид, которого мы посылали, чтобы она затащила Турчинова в кровать! – Краковский, буквально кричал, —  она в больнице! Робот-охранник, едва не пристрелил ее.
— Зачем ее убивать Турчинову? – не понимал Маркес. – этим он только ухудшит свое положение, если у нее все получилось.
— Видимо получилось, потому что со мной связывался андроид-врач, он передал мне, что эта девица хотела передать нам флэшку с какой-то видеозаписью.
— Все отлично, чего вы тогда так паникуете, — расплылся в улыбке Чопра.
— Болван вы, — устало сказал Краковский, — это уже выходит за рамки нашего предприятия, скоро все узнают о флэшке, возможно знает где она находится этот андроид и сам Турчинов. Нам нужна огласка, но кто знает, как заговорит эта девка…
— Почему она сама не связалась с нами? – Не понимал Маркес.
— Она в коме.

В палате, где лежала Маргарет, было тихо. Эту тишину нарушал только гул приборов и тихий гул колес робота-сиделки. Внезапно, дверь в палату открылась, и в нее въехал другой робот-сиделка. Его могучие металлические руки —  клешни, в миг обрушились на своего собрата, а затем на лежащую девушку…

— Не думал, что они пойдут на такое, — признался Пехов.
— Я предполагал это, но до последней минуты думал, что до этого не дойдет, — сказал я, — видимо у них совсем съехала крыша.
— Мне страшно, — обратилась к нам Маргарет.
— Чего тебе бояться, — успокоил я девушку, — твой близнец-андроид сейчас на эксгумации, пока узнают, что это не ты пройдет время, этого нам хватит вполне.
— Что мне делать дальше?
— Ты должна провернуть с Краковским то, что он хотел сделать со мной. Я слышал у него неполадки с женой, по их брачному контракту, как только Краковского уличат в измене, все его состояние отойдет к жене.
— Как непредусмотрительно, — усмехнулся Пехов.
— Ему нужен был этот брак, — сказал я, — хотя они и живут долго,  Краковский за это время имел сотни любовниц, но уличить в измене, его женушка, с которой, кстати, они на ножах с самого дня свадьбы, так и не смогла.
— Надо помочь хорошей женщине, — Пехов засмеялся.

— Прекрасно, господин Краковский, — Маркес был пьян, как и его товарищ, — прошу вас испробовать нашу новую версию андроидов, так сказать, эксклюзив.
— Только цыыыц, — приложил палец к губам, цыкнул Краковский, — наша предвыборная компания направлена на освобождение рабочих мест от андроидов для людей, — он захихикал, — за чистоту нравов, а тут на тебе, сколько девушек разочаруются, узнав, что их место в постели занял какой-то андроид.
— Не какой-то, а супер новая модель! – Захохотал Чопра.
С трудом, передвигаясь по просторной комнате, Краковский пытался найти кровать.  Почти на ощупь, он добрался до своего ложа, после чего пытался найти свою сегодняшнюю утеху в нем.

— Вы мне можете гарантировать, что мой муж мне изменяет? – госпожа Краковская явно волновалась.
— Да, — ответил я, — со всеми фото и видеоматериалами.
— Господи, какой позор для нашей семьи, впрочем…, с самого начала наших отношений было ясно к чему все это приведет.
— Зачем же вы тогда выходили замуж?
— Знаете, даже при нынешних успехах в медицине, не всегда удаётся избавиться от нежелательной беременности, узнай об это пресса, не миновать скандала. Это было бы, мягко говоря, не очень желательно для моей знатной семьи. Впрочем, мне неприятно об этом говорить, давайте сменим тему разговора.
— Извините.
— Ничего, — выдохнула Краковская, — наконец я сменю эту ужасную фамилию на свою девичью.

— Привет, — Краковский, с трудом дополз до девушки, — как тебя зовут?
— Маргарет.
— Где-то я уже слышал это имя.
— Почему ты меня не спросишь, лучше ли мне?
— В смысле? А ты болел? А андроиды болеют?
— Даже от душевных ран.
— Рассмешила, нуда хватит болтать.
Внезапно, свет включился, и в комнате показалась его жена с несколькими людьми и роботами-охранниками.
— Добрый вечер, господин Краковский, — сказал Пехов.
— Здравствуй…, — добавила Краковская.
Маргарет встала с кровати и надела халат.
— Здесь фото и видео материалы с их сегодняшней оргии, кстати, на которой были андроиды – женщины.
— Хорош будущий депутат от партии консерваторов, который изготовляет андроидов-проституток, — усмехнулся я.
Краковский сидел, буквально убитый горем. Он обхватил свою седоватую голову, и смотрел куда-то в пол. Внезапно, словно став одержим чем-то, он вскочил, и направился в сторону своей жены, но тут же был остановлен роботами – охранниками.
— Послушай, Келли, — но роботы не давали ему даже сделать шаг в сторону супруги, — да пустите же меня.
— К чему что-либо говорить, — холодно заметила жена, — спасибо, господин Турчинов, я не останусь в долгу.
Уже после ухода жены, Краковский сел на кровать и, усмехнувшись, посмотрел в нашу сторону.
— Вы думаете, все эти записи не исчезнуть внезапно или на них не изменится лицо главного персонажа? – Он нагло смотрел мне в лицо, — с нашими технологиями и моими возможностями. А с женой я конфликт улажу, это не в первый раз.
— Не в этот раз, — ответил я, — все уже передано на главный сервер новостей-онлайн, весь интернет пестрит сегодняшней попойкой самых ярчайших кругов современной интеллигенции, звезд шоу-бизнеса и депутатов.
— Так и сразу? – Краковский все еще улыбался.
— В нашей компании мутантов есть один гениальный программист и математик, — вмешался в нашу перебранку Пехов, — его зовут Густав Дэрблье. Запомните это имя, у него большое будущее. Все базы данных роботов под его контролем, все ресурсы крупнейших новостных сайтов и порталов, ваши банковские счета. Он может проводить столько же вычислений, сколько и самый мощный компьютер на Земле.
— Ну и кому вы нужны с вашей правдой и справедливостью? Кому? – Краковский уже не смялся, он стал похож на какую-то ядовитую змею, жаждущую выпустить свой яд, — вы НИЧЕГО, не измените в человеке. Как хотело человечество жрать и спать, так оно и будет хотеть! Ну поменяются местами андроиды с человеком, ну будем мы на них работать или на мутантов, ну сделают они свою хунту, причислят себя к сверхлюдям, к избранной расе, сделают святыми некоторых своих собратьев, прикажут молиться на них всем остальным, что в корне ты поменяешь?
Я негодовал в душе. Нет, не потому что Краковский говорил эти слова. А потому что он был прав, хотя не во всем, но прав.  Как этого избежать я не знал, да и никто еще не узнал за всю историю человечества.

Никому не нужный финал

«Mundus vult decipi, ergo decipiatur – Мир хочет быть обманут, поэтому его обманывают».

— Знаете, Турчинов, — министр был задумчив и даже напуган, — слышали такое выражение: «революция пожирает тех, кто её создал»? Вы только что произвели революцию. Андроиды будут уравнены в правах с людьми, они начнут рожать детей, заключать браки с людьми, но люди подобные вам опасны. Вы даже станете опасны для самих андроидов и мутантов, от вас захотят избавиться. Вы понимаете, что вы лишний в этом мире? Вы и ваши единомышленники. В сенате появятся андроиды и мутанты, они станут уважаемыми людьми, обрастут связами, заведут капиталы, а тут вы и ваши товарищи,  которые хорошо помнят, с чего те начинали, как они сколачивали капиталы.
— Почему вы столь откровенны со мной? – Спросил я.
— Вы мне, в чем-то симпатичны, хотя я и сам пострадал от вашей деятельности, но мне всегда нравились типажи принципиальные и независимые. Вас же не за что ухватить, у вас нет родных, нет любимой, нет детей, ваши друзья, такие же как и вы. – Министр наклонился над книгой, — более того, я согласен с вами, согласен во многом, но… я тоже лишь часть всего этого круга…
Он протянул мне книгу с изображением Колесницы. На обложке была надпись: «Бардо Тхёдол».
— Мы еще ищем в кого бы переродиться, мы не хотим видеть реальность, Турчинов.
Сегодняшний полёт должен был быть благотворительным. Я учавствовал в нем, хотя и считаю, что вся эта благотворительность – показуха и мыльный пузырь. Корабль ревел, набирая высоту, был светлый солнечный день. В такие дни прекрасно жить, мечтать и влюбляться, но меня что-то гложет. Впрочем, всё ясно, надо готовиться к смерти, если это возможно. Но как к ней готовиться, как понять это, как жить так, словно ты уже умер, как советует кодекс самураев – Бусидо: «Поступай так, будто ты уже умер, глупо постоянно бояться смерти и ждать ее повсюду». Пехов знал это, но не понимал мой страх, на отговорки не лететь со мной, он не поддался, так  что и с ним, я уже мысленно попрощался.
— Скорее, скорее! – Маргарет металась, пытаясь пробиться к диспетчерам, — корабль горит!
— Успокойтесь! – Министр тронул ее за плечо, — пожарные на месте, а врачи уже готовы отвезти тело Турчинова в поликлинику для реконструкции.
— Они успеют? – Маргарет волновалась, не зная что предпринять. – Но ведь все же было отлажено.

Телеканалы пестрели новостями, в которых обгорелые тела двух космонавтов извлекались из металлических руин, а затем направлялись на реконструкцию.  Но было уже поздно, слишком сильны были повреждения, особенно мозга.
Наигранная трогательность корреспондентов чередовалась с официальными заявлениями первых лиц, с интервью всегда озадаченного прокурора.
Это была еще одна игра, игра на публику, отработанная и заученная, это уже был финал, который оказался удобен для всех.

Пусть совершенно чистые намерения, двигавшие мною
При подготовке сего, и заслуга помогут
Тем чувствующим существам, что не имеют защитника, Матерям.

Достичь состояния Будды:
Пусть будет благословен этот мир;
Пусть эта Книга принесет благо;
Пусть царствуют добродетель и праведность.

Здесь заканчивается рукопись «Бардо Тхёдол»

Фото аватара

Об авторе so_kir_kin

Победитель международного конкурса фантастики "ВЕЛИКОЕ КОЛЬЦО", призер литературного конкурса МВД России "Доброе слово", номинант на премию "Писатель года", "Наследие", лауреат конкурса «МОСТ В БУДУЩЕЕ–2014», печатаюсь в литературно-художественных журналах, в том числе Петербургском журнале "Мост", "Российская литература", "Дао журнал". Философ с большой дороги.
Закладка Постоянная ссылка.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.