Часть I
— Вы просто — псих! – она кричала, пытаясь перекричать шум ветра, прерывающего тихий мерный гул мотора аэроцикла.
— А вы думали, я шучу? – усмехнулся я, и сделал крутой вираж, отчего испуганная пленница, чуть не выпала из летательного аппарата.
— Вы – настоящий преступник, жаль, что я вас не сцапала тогда!
— Как это сексуально звучит, — мне понравилось издеваться над особой, чья воинственность улетучилась, словно её и не было вовсе, — надо было не упускать тот самый шанс. С чего мне вас жалеть, вы бы не стали меня жалеть, отдав в руки судебному департаменту.
— Это вас смущает? – девушка пыталась успокоиться и снова выглядеть воинственно.
— Естественно! Я очень ценю свободу, стены меня угнетают, мне нужна степь, простор, как Чехову! – я перекрикивал шум ветра, — слышали о таком?
— Я не полная идиотка! Конечно, слышала. Закройте двери, холодно.
И даже в такой ситуации женщины умудряются капризничать. Нет, назло не закрою дверь, ведь это тонкий ход, она хочет вызвать жалость, а может и симпатию, нет, это мне ни к чему, меня и так слишком легко разжалобить, но не сегодня. Каждый хочет, хотя бы раз побыть грубияном, побыть самим собой и не делать то, чего от тебя ожидают. Наверное, в этом и есть счастье, а все прочие сомнения, это желание соответствовать той роли, которую на тебя возложили. Не могу сказать, что я стал свободным, что я смог всем сказать нет. Порой всё, как и прежде, меня смущает моя неуправляемость, как следствие чрезмерного соответствия образу серьезного человека. Ну а теперь, находясь в розыске, похитив кибер-детектива, я могу наслаждаться свободой. Пускай фаталисты пытаются утвердить в тебе мнение, что свобода — познанная необходимость, но мне становится тошно, душно в таком мире, от этой фразы пахнет чиновничей учтивостью и нафталином, кажется, что какую-то старую вещь достали из отсыревшего шкафа и теперь не знают, как выветрить тот притворно старческий запах, скопившийся в ней с годами.
— Ну и характер у вас! – сказав это, моя пленница обхватила себя руками.
— Женщинам, такой характер всегда нравился.
— Какая самоуверенность, вы, наверное, все знаете про других людей?
— Никто ни о ком ничего толком не знает, всем наплевать друг на друга! – сказав это я, почему-то, рассмеялся.
— Ненормальный! – прошипела девушка.
Я не знал, как лучше поступить, с совсем недавно, столь самоуверенной пленницей. Пока аэроцикл мирно жужжал, наверстывая мили, мне думалось о том, что же делать дальше. Идти на тот самый риск, риск который подвергнет опасности не только меня одного. Странный выбор… Выбор, который нужно сделать самому, да еще и не только за себя. Хуже нет, решать проблему, если на кону не только твоя собственная судьба.
Подо мной расстилался кибер-город, маня огнями, которые прекратили свой заманчивый зов, как только аэроцикл оказался над его окраиной, где царила лишь темная гладь воды. Но даже в кромешной тьме, что-то волшебное и прекрасное было в молчаливом пляже, да и тьма была не повсюду, ведь мы пролетели над городом, огни которого еще долго хранились, как молчаливое упоминание над водой.
— Что ты собираешься делать? – стараясь говорить уверенно, спросила барышня.
— Какое тебе дело? – я решил продолжать играть в негодяя, не собираясь и на толику переходить в позицию благородного похитителя, — наслаждайся полетом, по крайней мере, пока.
— А когда пора наслаждений пройдет? – пленница иронизировала, это делало ей честь.
— А потом перейдем к водным процедурам, — рявкнул я.
Но слова не убавили в девушке той уверенной злобы, которая была в ней изначально и она все продолжала сверлить меня взглядом.
— Для начала в море отправится это! – я швырнул ее кибер-очки и оружие.
— Мог бы оружие оставить себе, пригодилось бы, — пробубнила девушка.
— Я похож на идиота? Все эти вещи нашпигованы маячками, попытка убрать которых, приведет к сигналу тревоги. Зато нет такой функции у аэроцикла.
Я, немного театрально, отправил вывернутый из панели управления поисковый маячок в море.
— Не волнуйся, перед этим я его деактивировал, так что нас не найдут, — я, лукаво улыбался, как обычно делают, когда хотят съязвить очередную шутку, — вас, буквально, нашпиговали маячками, такое ощущение, что вы там у себя никому не доверяете, даже себе.
Девушка промолчала, только шум двигателя и порыв ветра нарушали тишину. Ветер, дерзко ворвался в кабину аэроцикла и бесстыдно играл красивыми волосами пленницы.
— Заботятся о безопасности, недоверие здесь не причем, — хмуро пробубнила она, — впрочем, вам, наверное, это не ведомо, вы же – преступник.
— Ха! – вырвалось у меня, — заботятся о безопасности! Да вам прост о не доверяют, ваш департамент, как и все прочие государственные структуры, переполнен параноиками, а вы спешите выслуживаться перед ними. Все этим и заканчивают, о вас просто вытирают ноги, вышвыривая на пенсию. Везде одни сволочи.
— А вы знаете! – вдруг резко сказала девушка, словно она и не слушала меня вовсе, — вы ничего со мной не сделаете.
— Это почему же?
— Вы не тот человек, который может вот так просто расправиться с кем-то.
В этот момент жгучее желание воспользоваться своей силой и своим физическим превосходством охватило меня. Я, резко отстегнул наручники и, схватив девушку за шею, потащил ее к обрезу дверцы. Пленница начала упираться и визжать, злостно пытаясь отбить мою руку. Сам не знаю, чем все это закончилось, но аэроцикл начал жутко раскачиваться, грозя обрушиться в воду, либо, словно ретивый конь, сбросить меня, месте с нерадивой пленницей в море.
Борьба прекратилась, и моя пленница снова злобно сверлила меня взглядом, забившись в угол аэроцикла.
Как было странно ощущать эту ночь. Казалось, она влилась в тебя своей прохладой и какой-то магией ожидания, влилась в каждую клетку, в каждую артерию волшебным предчувствием, что вот-вот случится чудо. Ночь смогла прогнать даже мою тревогу. Жаль, что мы не можем вот так просто пролететь над морем, когда нам захотелось бы, а дай такую возможность, многие бы превратили бы полет в бесноватый шабаш с последующим падением подпитой компании в воду.
Ветер продолжал трепать волосы пленницы и выворачивал прочь дурные мысли. Делал он это столь уверенно и напористо, что, казалось, даже очередное ехидство девушки не сможет испортить мне настроение.
— Ну, хватит дуться, — смягчившись, сказал я, перекрикивая ветер, — посмотри какая ночь! Наслаждайся спокойствием, увы, его потом будет немного.
Девушка сделала вид, что не слышит меня, между тем, искоса поглядывая на светящие огни Кибертауна, отражающиеся в темной водной глади.
— С чего вдруг, мистер-галантность решил заговорить о прекрасном, — ехидно спросила она.
— Дура, — ответил я, перекрикивая ветер, — посмотри, какая красота, это все заслуживает восхищения!
— Только это?
Хитрый расчёт. Вот она – женская натура, уже нашла трещину в моем образе, и решила бить туда.
— Давай без кокетства, а то и, впрямь, вышвырну тебя в море, — рявкнул я, не давая трещине разрастись.
Минимальное проявление простой человеческой, пусть немного детской радости и уже моя пленница расценила это, как слабину. Так в жизни всегда бывает, я замечал это сотню раз, чем больше ты пытаешься быть добрым и отзывчивым, тем большим идиотом тебя считают.
Аэроцикл завис над южной окраиной Кибертауна – гнилой ямой, появляться в которой может себе позволить, разве что сумасшедший или вооруженный до зубов незнакомец. Интересно, к кому отнести себя?
— Выходи, — приказал я пленнице.
— Я знаю это место! Сволочь! Ты – торгуешь людьми, они же вытащат из меня все живое и продадут в какой-нибудь бордель! – девушка, яростно сжалась, словно кошка, готовая впиться в лицо обидчику.
— Не обязательно, — иронично возразил я, — могут еще продать на работы, вакансий много.
Резко, выбросив вперед руку, я ухватил пленницу за волосы, рванув ее вперед. Она завизжала, пытаясь применить какой-то прием, но все это тщетно. Я повернул ее спиной к себе и, зажав рот, потащил к двери, сплошь разрисованной граффити.
С трудом, удерживая испуганную пленницу, я пытался попасть магнитным ключом, в светящуюся синим огнем, щель в двери. Наконец двери поддались и затхлый запах ночной клубной жизни, пыхнул мне в лицо.
Из темноты вышлю худосочные фигуры андройдов, приготовив свои стальные жала, которыми были вооружены. Самое ужасное не в самом наличии этих жал, а в том, что впрыскивается в твою кровь, если ты, не дай бог, попался в руки этим роботам. Яд, стремительным жгучим потоком попадает в твою кровь, поражая нервную систему, заставляя тебя корчиться в судорогах и задыхаться и все это, ты продолжаешь осознавать, не теряя ни на минуту сознания.
— Металлические болваны! – крикнул я, понимая, что сил удержать взбешенную пленницу, — чтоб вас с вашими жалами!
Но андройды, не взирая на мои проклятия, упорно шли вперед, приготовив свои жала. В последнюю секунду, что-то мелькнула в их передатчиках, и металлические истуканы, убрав жала, ухватили кричащую девушку.
— Ублюдок! – кричала она, исчезая вместе с роботами в затхлой темноте, — так же нельзя, ты же не тот человек, который может вот так поступать, ты же был другой в аэроцикле.
Порой, мне даже было приятно, когда во мне разочаровывались. Мне надоело, словно Климу Самгину, соответствовать хорошему мнению о себе, тому, чему способствовала моя внешность. Увы, когда вы видите симпатичного человека, то сразу приписываете ему самые лучшие качества, чем многие подлецы и преступники пользовались и продолжать пользоваться.
Но что-то продолжало жечь внутри и скрестись, наверное, это называют совестью. Да и черт с ней, с этой совестью!
— А вы не рискуете? – спросил я у круглолицего профессора, смотрящего на то, как удаляются ужасающие фигуры андройдов.
— Чем? – повернулся он ко мне.
— Она ведь – детектив, — ответил я, — ее будут разыскивать.
— Бросьте, — махнул рукой профессор, — спишут на боевые потери. Ее руководителям главное аппаратуру найти, а люди… Что люди… Оборудование мы оставим где-нибудь на пустынном пляже.
— Да вы и сами ее выбрали, нам нужна была просто девушка, никто не говорил о детективе, — продолжил он, — хотя экземпляр очень удачный.
— Она сама полезла ко мне, — словно оправдываясь, ответил я, — хотела меня арестовать.
— Все прекрасно, но, не посчитайте меня за неблагодарного, но… Вы нужны боссу.
В этот момент андройды снова вышли из темноты, приблизившись ко мне. Их цепкие руки, схватив меня за запястья, потянули куда-то в темноту.
Проклятье! Ведь я могу не успеть, как же так, как я этого не просчитал. И почему?
— Пилюлю не хотите ли? – высокий широкоплечий незнакомец, с зализанными назад иссиня-черными волосами, предложил мне наркотическое снадобье, на котором сидит вся творческая элита Кибертауна.
— Нет, — с усмешкой ответил я.
— Напрасно усмехаетесь. Хотите сохранить свой разум «чистым» и объективным? Бросьте! Возможно ли это, когда с самого детства вас приучают думать, так как кому-то это удобно, ценить то, что принято ценить кем-то, восхищаться именно так, как это принято делать большинством? И даже протест, даже юродивость на деле не больше, чем просто разновидность обязательства. Или может, вы верите в реальность оппозиции? Бунта?
— Вы – философ, — спокойно заметил я, — философ и циник, очень грозное сочетание. Только надолго ли хватит его, если вы крепко подсели на это.
Я покрутил в руках маленькую синюю таблетку. Тот, кого называют боссом в ответ, лишь небрежно махнул рукой.
Я остро ощутил правоту его слов, но, вместе с тем, я отчетливо понимал, что где-то в глубине души, сквозь пелену его правоты прокрадывается и моя правда. Он прав, но он смирился, он пал, хоть и стал на ступень выше остальных, понимая свое падение. Я же, поднимусь выше на этом пьедестале за счет того, что не стал таким как все.
Я возвышусь своим внутренним бунтом, своей свободой. Он тоже свободен, но его свобода не полна, она лишь ограничивается выбором быть обманутым и обманывать самому, а моя свобода, это возможность уйти прочь от всего, в том числе и от обмана, пусть в никуда, но уйти.
Тревога. Тревога изъедала меня изнутри, ведь я могу не успеть, мне не справиться с его молчаливыми слугами и это меня гложет, это делает меня уязвимым и рассеянным.
Так всегда! Попадаешь в ловушку, как только привязываешься к кому-то или чему-то, как только начинаешь ощущать ответственность за кого-то. А самое противное то, что испытываешь чувство вины, если был чрезмерно строг, нет бы все бросить и признать, что ты вправе на это, но проклятое гуманистическое воспитание снова поднимает на поверхность чувство вины.
— Мои слова вас взволновали? – обратил на мое волнение некто под именем «босс», — значит, они достигли своей цели.
— Я часто об этом думал и вы меня совсем не удивили, хотя и заинтересовали, — пытаясь выглядеть спокойно, ответил я.
— А хотите знать, что мы собираемся сделать с вашей очаровательной пленницей? – внезапно спросил «босс».
А вот это странно и даже пугающе. С одной стороны, мне это на руку, но с другой… К чему так откровенничать со мной?
— Зачем? – спросил я, отпив из стакана с коктейлем.
— Просто, последнее время, у нас стали исчезать наши «подопытные»…
Эти слова острым лезвием прошлись по моему слуху, меня словно окатило холодной водой. Я начинал понимать, что весь этот разговор, все это небольшое философское откровение, просто игра, мягкая кошачья игра, после которой наступает смерть.
— Мы вживляем в них наши приборы, при том, практически ничего мы не делаем из металла, а потом отправляем, в зависимости от того, где нам больше заплатят: на тяжелые работы, для увеселительных мероприятий, на войну.
— Туалет у вас тут где? – внезапно спросил я.
— Что? – мой собеседник был явно удивлен этим вопросом, — андройды вас проводят.
— И смотреть, что ли будут?
— Это же просто машины.
— У меня паранурез, пусть даже на меня будут смотреть машины, мне будет неуютно.
— Я считал вас более волевым человеком, — усмехнулся «босс», — хорошо, они оставят вас за дверью.
— Знаете, в Китае есть даже тюрьмы, в которых на каждом углу заключенных «встречают» манекены, одетые в форму, — вставая, выпалил я, — говорят, что это невыносимые муки постоянно видеть, как на тебя смотрят, пусть даже не живые глаза.
Очередная «пилюля» исчезла во рту «босса», который даже не слушал меня, но это было мне на руку.
Девушка – детектив пыталась вырваться, отчаянно отбиваясь от рук людей в стерильных синеватых плащах. Она дралась достойно, понимая, что андройды не пустят в ход свое оружие, но все было тщетно. Легкий толчок робота сбил отважную девушку с ног, второй андройд потащил ее за волосы к специально оборудованному столу.
— Раздеть и в лабораторию! – вытирая кровь с губы, приказал странный доктор, — без анестезии эту дрянь, вырубиться от боли.
Смотреть, есть ли кто из случайных свидетелей в туалете, было некогда. Я вошел в кабинку, и закрыл защелку, как оказалось зря. Андройды вырвали защелку, изрядно меня напугав. Я увидел, как холодный взгляд красных окуляров посмотрел на меня, но потом робот просто мягко прикрыл дверь.
Заряд. Последний заряд, а ведь я его хотел не так использовать, ну да ладно, что теперь поделать.
Вспышка! И контроль над андройдами был потерян. Дело за малым, найти лабораторию, но вот – новая помеха. Внезапно, в туалет ворвался дежурный андройд. Уже приготовив свою смертельную иглу, он засеменил в мою сторону. Я попытался от него избавиться, толкнув металлическое тело в сторону робота, но все было тщетно. Игла молниеносно ворвалась в мое тело, впрыснув смертельный яд. Как нелепо, я никому не смогу помочь, как глупо и как страшно. Мысли о муках врывались в мою голову, страхом торопя мое сердце, уничтожая спокойствие. Страх, переходящий в панику, гулял по моим жилам, по моей крови, заставляя все прочее забыть, но забыть нельзя, нельзя поддаваться панике.
Андройд, выполнив свое предназначение, пытался наладить связь у своих собратьев, и это было мне на руку.
Пальцы скручивались, дыхание зажималось, и все тело лихорадочно искривлялось в конвульсиях. Скрюченными пальцами я пытался ввести антидот, суетливо пытаясь повернуть колпачок, чтобы дать возможность инъекции войти в мое тело. Еще, еще немного и игла вонзилась в бесчувственную руку, но этого мало. Препарат должен быть введен, но пальцы меня совсем не слушаются, да и вытащить шприц нужно, не разжав пальцев.
Вроде все получилось, но дыхание все равно перехватывает, а тело не унимается, полностью отдавшись безумной пляске. Неужели профессор обманул?
Сердце перестало колотиться, дыхание и контроль над телом вернулись полностью, но все болело, словно меня рвали на части. Андройд утащил испорченных собратьев, а значит, есть возможность вырваться отсюда, да и «босс» сейчас под кайфом, можно сказать, что я полностью бесконтролен, только бы операторы на камерах очухались не сразу, ведь здесь все под контролем, любое движение, любой разговор.
Голова гудела, и в ней дикой болью отдавался каждый шаг, каждое движение, а ведь нужно было спешить, профессор не справится сам, он просто не знает, как нужно обращаться с деактиватором.
Все сузилось, коридор лихорадочно гулял, как и пол под ногами, а думал об одном, скорей бы антидот выгнал весь этот чертов яд из моей крови. Наконец, я увидел волнующегося профессора, чье круглое, безобидное лицо было мертвенно бледно от страха.
— Ну, где же вы! – почти кричал он, — эти скоты сейчас примутся за дело.
— Деактиватор, — выпалил я, пытаясь отдышаться.
— Господи, да на вас лица нет! – ахнул профессор.
— Деактиватор, скорее! – крикнул я.
Поставив ногу на металлические перила, я активировал прибор, введя специальный код, который знал только я.
Темнота и тишина. В клубе, наверное, переполох, зато здесь тишина и слышны только всхлипывания и угрозы моей недавней пленницы. Господи, неужели они не удосужились ввести даже анестезию ей, ну и сволочи.
Следующий код и андройды в моей власти, но ненадолго, впрочем, нам этого хватит.
— Как ты себя чувствуешь? – профессор озабочено взглянул на мое лицо.
— Хорошо, док, лучше, чем после инъекции андройда, — улыбнувшись, ответил я.
— Пленники все живы, никого не успели прооперировать, — выдохнул профессор, облокотившись о стекло.
В аэроцикле было тесно и я, с трудом, поворачивал штурвал.
— Как там наша амазонка? – спросил я.
— Открыла глаза, — ответил профессор.
— Сволочь, — сухие губы, с трудом произнесли ругательство.
— Тратить силы на ругательства, — засмеялся я, — нет бы спасибо сказали, а то лежала бы тогда с просверленной головой в лаборатории.
— Спас, а перед этим сам же им в руки меня и отдал.
— Ты сама попала в эту передрягу, я не хотел никого похищать, но ты удачно подвернулась, заодно и получилось осуществить наш план, спасти людей и разнести лабораторию.
— Ты – преступник, — с трудом выдавила девушка, — я должна тебя была арестовать, к тому же вы могли бы заявить на них в полицию.
— Насмешила, — ухмыльнулся я, — на этот построили капитал многие сильные мира сего, а ты говоришь о какой-то полиции.
Нас встречал рассвет. Едва заметными красками, он начал раскашивать утреннее небо в пастельные тона, играя тонами, смешивая их, роняя мазки сиреневых, лиловых, розовых оттенков на, еще темное небо. Утренняя прохлада и все тот же дерзкий ветер ворвались к нам в кабину, словно встречая своих старых друзей. Я вдохнул холодный морской ветер, перемешанный со свежестью рассвета, поймав себя на мысли, что уже давно забыл, когда делал это в последний раз.
Над сонным морем уже галдели чайки, а прибрежная полоса желтой лентой встречала нас с ночного полета.
Пока мы летели, профессор, что-то заботливо верещал рядом с приходящими в сознание людьми, рассказывая, с каким трудом, нам удалось их освободить и как мы до этого проворачивали похожие вещи. Люди не могли понять, с кем имеют дело, с трудом отходя от анестезии.
— Увы, мы не всемогущи, — стараясь никого не задеть, развел руками профессор, — но мы сделали, хотя бы что-то, а ведь никому до этого вообще нет дела. Знаете, сколько людей пропадает каждый день и их похищают не только для кибернизации.
Прибой шумел, заглушая голоса. Тихий шум мотора аэроцикла медленно затухал, давая возможность прибрежному песку упасть обратно на землю. К нам вышло несколько роботов, которые бережно унесли недавних пленников.
— Не надо, я сама, — отказалась от помощи девушка.
— К чему опять это геройство? — спросил я.
— Нет, мне на самом деле, не нужна помощь, — спокойно ответила девушка.
— Ладно, — я полез в грузовой отсек летательного аппарата, — здесь ваша одежда и новое оружие.
— Не боитесь отдавать мне оружие?
— А, что вы мне сделаете?
— Арестую и теперь на ваши уловки я не поддамся, все ваши козыри остались в аэроцикле.
— Какая наблюдательность, — иронично заметил я, отдавая собеседнице кобуру.
— Я не дам вам уйти, я серьезно, — голос недавней пленницы зазвучал тверже.
— Просто хотите отомстить за обиду и унижение, но меня некуда и некому продать, — засмеявшись, я пошел в сторону маленького прибрежного домика, — пойдемте уже, там чай стынет.
— Сначала выслушайте, а потом поступайте, как считаете нужным, — Робертсон, аристократично поднес девушке чашку с чаем.
— Не знаю, что и делать, — призналась она, — хотя бы вы работали на правительство или полицию…
— Что толку от правительства и полиции, — театрально махнул рукой Робертсон, — кстати, как ваше имя?
— Ника, — сделав глоток янтарного напитка, испускающего горячий пар и аромат, ответила девушка.
— Необычное имя, — сказал профессор.
— Отец был специалистом по античности, он, буквально, грезил Древней Грецией, даже брата хотел назвать Демокрит, но мама не дала. А ваши имена?
— Джеймс Робертсон, это профессор Монтэг, а это Краковский Игорь.
— Я – медик, — показал на себя Монтэг, затем его рука потянулась к соседям по столу, — Игорь у нас
Некоторое время заправка возле небольшого хостела, с прилегающим к нему магазинчиком, горела ярким, густым пламенем. Запах гари и бензина разносился за километры от очага пожара, как и грохот взрывающихся автомобилей. Но, вскоре, звуки затихли, почти всё, кроме шумящего голоса пламени.
Позади чёрного столба дыма, яростно пронизывающего небо, пролетел шароподобный объект множеством телекамер, мониторов и объективов.
Некоторое время заправка возле небольшого хостела, с прилегающим к нему магазинчиком, горела ярким, густым пламенем. Запах гари и бензина разносился за километры от очага пожара, как и грохот взрывающихся автомобилей. Но, вскоре, звуки затихли, почти все, кроме шумящего голоса пламени.
Позади черного столба дыма, яростно пронизывающего небо, пролетел шароподобный объект множеством телекамер, мониторов и объективов. Шар пролетел, перекрикивая шум огня множеством голосов и звуков, а черный дым, что струился с языков огненного столба, не смог затмить яркие картинки множества каналов, что транслировались из шара.
— Вы все видели сами! – голос диктора пронзил пространства, вырвавшись в унисон из всех динамиков шара, — наши кибервозмутители были уничтожены! Ну, а теперь совершенно новое, эксклюзивное шоу.
Все станции настроены на небольшую комнату, в которой своего часа ожидает массивное металлическое кресло.
Отдав судьбу в руки онлайн-правосудия, можно получить билет в жизнь. Правда, шансы никогда нельзя просчитать на все сто процентов, ибо телезрители ровно, как и пользователи интернета, столь же далеки от нюансов юриспруденции, как и сами присяжные – заседатели.
Но, тем не менее, после обычных присяжных-заседателей, есть шанс избежать своей участи, главное вовремя проплатить грамотным блогерам и PR- агентам. Которые смогут все так обставить в сети или на ТВ, что ты будешь выглядеть безропотным ягненком, жертвой стечения обстоятельств и неважно, что на твоей совести не одна жизнь, главное, это – образ. Люди – субъективны по природе, объективность – качество мудрых людей, а мудрецов всегда не хватает.
(продолжение следует)
Загрузка ...