Как стать фантастом?

Великий маг повседневности

Как стать писателем? Как стать фантастом? Как получить благословение Музы, когда ничего не пишется? Наверное, у каждого творческого человека возникали такие вопросы. Моё личное мнение – универсального рецепта нет, но есть один совет: перечитайте любимых авторов, мне вот, например, помогает Брэдбери, после него хочется писать, писать и снова писать. Просто смените деятельность, либо посмотрите/почитайте что-нибудь, совершенно не обременённое смыслом (до Донцовой, конечно, не надо опускаться, хотя… если хочется…), что-нибудь из детства, что-нибудь полугероическое, комиксное. Ну, если вы не знакомы с классикой вообще и, в частности, с классикой фантастики, то просто откройте М. Горького (в первом случае) или Азимова (во втором), да любого классика. Это вас вдохновит, и отточит у вас хороший литературный вкус. А главное, знание классиков поможет понять, что все, ныне модные темки, просто «попсовенький» пересказ великих идей великих людей. Главное, не стесняйтесь писать что-то простенькое, писать великие романы удаётся не всегда, да и не всем.

Но моё мнение, это моё мнение. Оно вряд ли кого заинтересует или воодушевит. Давайте посмотрим, что нам скажут по этому поводу классики.

Начнём с самого великого мастера слова из мировой фантастики и одного из самых выдающихся магистров высокого слога из классиков литературы, вообще.

Этот человек стал классиком литературы, писав в основном лишь короткие рассказы, изредка повести, а вот роман у него был и вовсе, кажется, один, если не ошибаюсь.

А имя этого мэтра мировой фантастики – Рэй Брэдбери.

«Каждое утро я вскакиваю с постели и наступаю на мину, эта мина – я сам. После взрыва я целый день собираю себя по кусочкам. Теперь ваша очередь. ВСТАВАЙТЕ!».

Такие слова написал как-то Брэдбери в своём сборнике эссе «Дзен в искусстве написания книг». И впрямь, как только открываешь первые страницы этого необычного сборника эссе, хочется вскочить, и начать писать, писать страстно, писать, словно это твоё последнее произведение. Вот и сейчас, печатая эти строки, в моей голове сразу зарождается целый каскад идей, но уважение к читателю не позволяет мне просто так, бросив всё, бежать к листку бумаги.

Читайте этот сборник, перечитывайте его, поглощайте целиком и по кусочкам. Главное, не бросайте писать, взрывайтесь на той самой мине, которую вам подкладывает Брэдбери.

Для чего нужно писать?

Для чего же нужно писать? Чему учит писательство? Разве это не забава, не разновидность потешить собственное самолюбие? Нет. Брэдбери уверен, что нет. Писательство напоминает о том, что мы живы, что жизнь – привилегия и подарок, а вовсе не право. Если вас одарили жизнью, надо её отслужить. Писатель продолжает мысль, крича со своих страниц, что жизнь требует что-то взамен, потому что дала вам великое благо, а именно одарила одушевлённостью.

«Писательство — это вопрос выживания. Как, разумеется, и любое искусство, любая хорошо сделанная работа.

Для многих из нас не писать — всё равно, что умереть.

Каждый день мы берём в руки оружие, скорее всего, заведомо зная, что битву не выиграть до конца, но всё равно надо сражаться, пусть в меру сил, но надо. Даже стремление победить в каком-то смысле уже означает победу под конец каждого дня. Вспомним того пианиста, который сказал: «Если я не репетирую один день — это услышу я сам. Если не репетирую два дня подряд — это услышат критики. На третий день — это услышит весь зал».

То же самое верно и для писателей. Конечно, за несколько дней простоя твой стиль, каким бы он ни был, форму не потеряет.

Но вот что случится: мир догонит тебя и попытается одолеть. Если не будешь писать каждый день, яд постепенно накопится, и ты начнёшь умирать, или безумствовать, или и то, и другое.

Нужно опьяняться и насыщаться творчеством, и реальность не сможет тебя уничтожить.

Потому что писательство даёт столько правды жизни в правильных дозах, сколько ты в состоянии съесть, выпить и переварить без того, чтобы потом судорожно ловить воздух ртом и биться, как умирающая рыбёшка.

За время разъездов я понял, что если не пишу один день, мне становится не по себе. Два дня — и меня начинает трясти. Три — и я близок к безумию. Четыре — и меня корёжит, как свинью при поносе. Один час за пишущей машинкой бодрит мгновенно. Я на ногах. Бегаю кругами, как заведённый, и громко требую чистые носки.

Каждое утро принимайте щепотку мышьяка, чтобы дожить до заката. На закате — еще щепотку, чтобы продержаться до следующего рассвета.

Микродозы мышьяка, проглоченные сейчас, готовят к тому, чтобы не отравиться потом.

Работа в гуще жизни и есть та самая дозировка. Чтобы управляться с жизнью, бросайте вверх разноцветные шары, пусть они перемешаются с темными, пусть смеси красок создадут вариации правды. Мы приникаем к прекрасным и благородным явлениям жизни, чтобы примириться с ужасами и бедой, поражающими нас напрямую, через родных и друзей, или же через газеты и телевидение.

Отрицать ужасы невозможно. У кого из нас не было друга, умершего от рака? У кого в семье не было случая смерти или увечья в автокатастрофе? Я не знаю таких людей.

В моём собственном близком кругу автомобильные аварии унесли тетю, дядю, двоюродного брата и шестерых друзей. Список бесконечен и угнетает, если не сопротивляться творчеством.

Это значит — писательство исцеляет. Безусловно, не полностью. Ты никогда до конца не сможешь оправиться после тяжелой болезни родителей или смерти любимого человека.

Я не хочу использовать слово «терапия», слишком холодное, слишком стерильное слово. Я вот что скажу: когда смерть останавливает других, ты должен взбежать на трамплин и нырнуть головой вперёд в пишущую машинку.

Художники и поэты иных времен, давно ушедших времен, хорошо знали всё, о чём я сейчас говорю и о чём написал в нижеследующих эссе. Аристотель уж сколько веков говорит то же самое. А вы давно слушали Аристотеля?

Эти эссе я писал в разное время, на протяжении тридцати с лишним лет, чтобы рассказать о конкретных открытиях и решить конкретные задачи. Но в них во всех звучит эхо все той же правды — правды взрывного самообнаружения и непрестанного изумления тому, что скрывают глубины твоего собственного колодца, если туда хотя бы просто заглянуть или крикнуть.

Прямо сейчас, когда я работаю над предисловием, пришло письмо от одного молодого неизвестного автора. Он пишет, что собирается жить под девизом, взятым из моего «Конвектора Тойнби».

«…обманываешь себя и стараешься, чтобы обман стал правдой… в итоге, все вокруг — обещание… то, что кажется ложью, есть приостановленная необходимость, ждущая своего часа…»

Как считал Брэдбери, каждому писателю следует помнить несколько важных правил. Это была его теория, это был его опыт, воплощённый в нескольких незамысловатых пунктах:

1. Мы создаём напряжение, предпосылку к смеху, но потом даём разрешение, и смех вырывается наружу.

2. И снова создаём напряжение, но уже грусти. Наконец, мы говорим читателю – плачь, надеясь увидеть слёзы на его глазах.

3. Дальше мы поджигаем бикфордов шнур, бросаясь прочь со всех ног.

4. Мы создаём странное напряжение, порождая чувство любви, в котором все прочие напряжения сплетаются друг с другом, видоизменяясь, превосходя все, бывшие прежде.

5. Писатель создаёт напряжение тошнотворности, дав возможность, в конце концов, ему проблеваться.

Любое напряжение ищет выхода, этот выход нужно подарить читателю.

Отсюда, по мнению, мэтра фантастики, следует вывод, что ни одно из напряжений не должно быть не высвобожденным – ни с эстетической, ни с практической точки зрения. Если его не произошло, искусство остаётся недоделанным, остановленным на полпути.

«Если вы попросите меня дать совет начинающим писателям, если бы я собирался дать совет самому себе, как начинающему писателю, который решил обратиться к театру абсурда, театру почти абсурда, театру идей или любому другому театру, я посоветовал бы следующее:

• Избавьте меня от неостроумных шуток.
• Я буду смеяться над вашим отказом дать мне посмеяться.
• Не нагнетайте напряжения к слезам, если не дадите мне расплакаться.
• Иначе я найду себе стену плача получше.
• Не сжимайте за меня кулаки, если не покажете мне, куда ударить.
• И самое главное. Не вызывайте у меня тошноту, если не покажите, куда быстрее добежать до борта».

Как найти вдохновение?

Капризная дева – Муза. Если мы стараемся её ухватить, что было сил, то она упорхнёт, и мы испишем сотни листов несносным бредом, заделавшись в заядлые графоманы.  Но самое смешное, как только стоит нам заняться своими делами, бросить всякое писательство, как она тут как тут.

Как же поладить с этой капризной девкой? И здесь мэтр, как всегда, остроумен и оригинален.

Итак, в погоню за музой…

«А ведь Муза — вернёмся к теме — она там и прячется, в фантастической кладовой идей, в нашем собственном естестве. Всё самое подлинное, самобытное уже готово и ждёт, когда мы его призовём. И всё же мы знаем, что это не так-то просто. Мы знаем, насколько хрупок узор, сплетаемый нашими отцами, дедами или друзьями, как легко его может разрушить одно неверное слово, хлопнувшая дверь, проехавшая мимо пожарная машина. Да, смущение, застенчивость, занозы чьих-то критических замечаний подавляют обычного человека настолько, что он всё меньше и меньше способен открыться.

Конечно, каждый из нас кормился сначала жизнью, а потом книгами и журналами. Разница в том, что какие-то из событий мы глотаем легко, а какие-то впихиваем в себя насильно.

Если мы собираемся кормить подсознание правильно, как подготовить меню?

Список можно начать вот с чего:

Ежедневно читайте поэзию. Поэзия хороша тем, что разминает мышцы мозга, которые мы задействуем крайне редко. Поэзия развивает чувства и держит их в тонусе. Она помогает нам осознавать собственный нос, глаза, уши, язык и руки. И самое главное, поэзия — концентрированная метафора или сравнение. Эти метафоры, как японские бумажные цветы, могут развертываться в гигантские фигуры. Идеи разбросаны по всем книгам стихов, однако мне редко когда доводилось слышать, чтобы преподаватели писательского мастерства рекомендовали студентам читать поэзию».

Один из самых выдающихся писателей эпохи не чурался вдохновляться совершенно незатейливыми историями из комиксов, детскими страхами, наивными мечтами о космосе. Всё это шло с гарниром великих классиков: По, Свифта, Тургенева, Уэллса. Не надо брезговать или стесняться. Ведь даже Брэдбери могло бы и не стать. Этот мир мог бы и не разродиться таким гением. А всё ведь началось с того, что одноклассники посмеялись над маленьким Рэем. Посмеялись над его фантазиями о космосе, о полётах и тогда он уничтожил все любимые комиксы, которые коллекционировал.  Но, что-то скреблось в его душе, что-то гложило и не давало покоя. Тогда будущий фантаст просто плюнул на мнение сверстников, и снова начал собирать любимые комиксы.

Брэдбери советовал всем, не обращать внимание на тех незатейливых критиков, что пытаются выставить тебя идиотом.

Как некий итог мыслей Брэдбери, скажу следующее: Вас вдохновляет Достоевский, Толстой, Азимов – прекрасно! Вас вдохновляют супергерои. Вы не пропускаете ни одной анимационной новинки и грезите бэтменом? Что ж, продолжайте это делать. Нет ничего не нужного или не ценного. Но всегда помните, что есть ещё и классика, без неё стать писателем, тем более фантастом, невозможно.

Перумов, Лукьяненко, Мартин, — всё это прекрасно, но ни один их роман не сравниться с коротким рассказом Шекли или Брэдбери.

Человек, создавший фантастику

«Фантастический элемент — о необычных ли частностях идёт речь или о необычном мире — используется только для того, чтобы оттенить и усилить обычное наше чувство удивления, страха или смущения. Сама по себе фантастическая находка — ничто, и когда за этот род литературы берутся неумелые писатели, не понимающие этого главного принципа, у них получается нечто невообразимо глупое и экстравагантное. Всякий может придумать людей наизнанку, антигравитацию или миры вроде гантелей.  Интерес  возникает, когда все это переводится на  язык  повседневности  и  все  прочие  чудеса начисто отметаются.  Тогда  рассказ  становится  человечным».

Эти слова одного из основоположников научной фантастики великого Г. Уэллса следует прибить над собственной кроватью каждому, кто вдруг решил, что станет фантастом или решился писать сценарии фантастических фильмов, а может и снимать их. Над кроватью, чтобы каждое утро просыпаться и понимать, что космические корабли, пришельцы, лучевое оружие, это ещё не фантастика, а эльфы, тролли, гоблины и маги, это уже не фантастика. А ещё следует прибить над входной дверью, чтобы каждый раз вспоминать, что в фантастическом сюжете должен быть СЮЖЕТ, а не просто избитые штампы. Если вы смогли использовать элемент фантастики, не превратив свой «шедевр» в очередное подобие голливудского кинофильма, значит, вы хоть немного писатель.

«И вот тогда мне пришло в голову, что, вместо того чтобы, как принято,сводить читателя с дьяволом или волшебником, можно, если ты не лишён выдумки, двинуться по пути, пролагаемому наукой.  Это  не  было  великим открытием. Я только заменил старый фетиш новым и приблизил его, сколько было возможно, к настоящей теории. Коль скоро читатель обманут и поверил в твою фантазию, остаётся одна забота: сделать остальное реальным и человечным. Подробности надо брать из повседневной действительности ещё и для того, чтобы сохранить самую строгую верность первоначальной фантастической посылке, ибо всякая лишняя выдумка, выходящая за её пределы, придаёт целому оттенок глупого сочинительства. После того как фантастическая гипотеза высказана, интерес повествования сосредоточивается на том, чтобы наблюдать   чувства и поведение человека под новым углом зрения. Можно вести рассказ, не выходя из границ индивидуального опыта, как делает Шамиссо в «Петере Шлемиле», а можно, как в «Путешествиях Гулливера», расширить рамки и подвергнуть критике общественные институты и человеческие недостатки». Как ни странно, но и Брэдбери, и Уэллс умели восхищаться обыденным. Научиться видеть волшебное в обыденном, вот талант настоящего писателя (хотя всё это применимо к писателю любого жанра, ровно, как и к труду поэта).

Немного от себя

Понимаю, что выгляжу не скромно, вставляя свою лепту в череду великих мыслей таких титанов литературы, как Уэллс и Брэдбери, но хочу тоже добавить кое-что от себя. И Уэллс, и Брэдбери, да и Толстой с Достоевским страдали тем же, чем страдают многие писатели и, вообще, творческие люди. Бывали дни, когда не писалось, когда казалось, что всё валится из рук. Уэллс признавался, что очень критично смотрит на свои ранние романы. Ему не нравилась «Машина времени», ему казался наивным «Остров доктора Моро». Забавно это слышать, ведь если бы не «машина», наверное, вообще, не появилась современная фантастика, просто не было бы многих известных романов, книг, научных теорий. А вот Уэллс смотрел на своё творение с каким-то негодованием. Всегда так было и будет, что нам не по нраву придутся наши ранние творения, что нас будут критиковать, что будут опускаться руки, после этой критики, что, после литературных шедевров, своё творчество будет выглядеть смешным и наивным. Но это не значит, что вы не умеете писать, что вы ничего не стоите. Есть хороший рассказ или роман, не помню уже точно у кого из фантастов он был. По его сюжету клонировали Шекспира, но его раскритиковали, не зная, что дело имеют с великим классиком, записав в писателей-неудачников. В другом рассказе клонировали сразу нескольких «Твенов», но все они умерли в безызвестности. К чему я веду? Да к тому, что если любому критику зарекомендовать вас, как маститого мэтра литературы, то сразу он будет отмечать все ваши удачные моменты, закрывая глаза на неудачи. А, если выдать вас, как обыкновенного начинающего писателя, то вас разнесут в пух и прах. По этому поводу проводился ряд психологических экспериментов. Более того, я знаю случаи из жизни, подтверждающие нашу природную необъективность. Мой знакомый, состоящий в региональном отделении писательского союза, отправлял в редакцию стихи и прозу классиков, выдавая их за рядовых авторов. В итоге, совет раскритиковал их, подтвердив не только свой субъективизм, но и не профессионализм. Это не значит, что нужно требовать к себе какого-то исключительного отношения и постоянного восхищения, всё же, к критике следует прислушиваться, а не упиваться собственноручным возвеличиванием. Тем не менее, редакторы и критики, не всегда могут направлять в нужном русле. К примеру, возьмём того же Брэдбери. Вспомните необычные обороты и слова, которые он применял. Можно было бы смело его раскритиковать за странный глагол «индюшатничал» в «Надвигается беда»? А замените его на «кривлялся» и что получится? Получится БАНАЛЬЩИНА. Так что, не бойтесь быть незаурядными.А вообще, я сам часто ищу совета и воодушевления, так же как и все с тяжёлым сердцем выслушиваю критику, но потом обдумываю всё, и стараюсь из неё взять только полезное. Критиковать и исправлять всегда легче, чем творить, особенно когда это чужой текст.Ищите вдохновение в простых вещах, в том что вам нравится. Не пренебрегайте классикой, как бы это пафосно не звучало, она вырабатывает хороший вкус, она настолько глубоко погружает вас в ту или иную ситуацию, она настолько актуальна. Ни один самый не стандартный писатель современности с классиками не сравниться. Но от современности бежать глупо. Насколько бы не  было бы модно рыдать над ушедшими годами, всё развивается и становится лучше и, если вам не понятен тот или иной автор, то это не означает, что он плох. Например, Бернар Вербер. Этот автор умопомрачительно прост и повторяет уже известные фантастические штампы. Но делает он это, когда весь мир позабыл о творениях многих авторов-фантастов второй половины 20 столетия, к тому же, делает он это свежо и ново, поэтому он настолько читаем.

Не стесняйтесь искать вдохновение в простых сюжетах, мультфильмах, комиксах, стандартном кино. При этом, всё же, чаще обращайтесь к классикам фантастики. Ни одна экранизация Уэллса не сравниться с его книгами, ни одна из «Машин времени» или «Островов доктора Моро» даже и близко не приблизились к виртуозности сюжета романов. Экранизации азимовских роботем не приблизились к философской глубине «трёх законов роботехники».Не бойтесь писать о том, что уже было выдумано кем-то другим, быть новатором тяжело, быть новатором в фантастике, не являясь новатором по духу или учёным, вообще невозможно. Думаю, совет один и он прост. Не пытайтесь угодить и себе, и критикам, и читателям. Избегайте тех, кто только критикует или предлагает вам редактировать текст, меняя его до неузнаваемости. Пусть лучше, ваш текст останется лежать в столе, но он останется вашим, он будет вам напоминать об ошибках, вы будете на нём учиться. Как найти объективного критика? Вы сразу поймёте, кто перед вами, так как вам не будет обидно, но при этом, вам захочется, действительно измениться, действительно расти.

Не знаю, поможет ли вам моё мнение, был ли я объективен, вышел ли толк из моих слов, но я хотел, в первую очередь воодушевить. На самом деле, лично я сам очень требовательный читатель, но когда автор писал от чистого сердца, пытался что-то донести, упивался своим творчеством, я многое могу ему простить. В первую очередь, я совершенно равнодушен к орфографическим ошибкам,  считаю, что для этого есть редакторы, а если ты просто читатель, то будь добр оценивать именно то, как написано, насколько была интересна мысль. Лично я постоянно сталкиваюсь с любителя найти орфографические ошибки, которые пишут гневные рецензии и, при этом часто ошибаясь в орфографии и пунктуации.Пишите то, о чём вам хочется писать, единственное условия, не превращайтесь в снобов, живя по принципу, что я – неординарность, а все остальные – плебс.