Семья в фантастике

«Мамуля с ног сбилась в хлопотах по хозяйству. Папуля, само собой, удрал с кувшином маисовой, и вся работа свалилась на меня… Главная беда — нужна электроэнергия. На то, чтобы поддерживать жизнь малыша в цистерне, току уходит прорва, да и дедуля жрёт электричество, как свинья — помои…»
Г. КАТТНЕР К. МУР «Котёл с неприятностями».

Семья — это микросоциум, основанный на браке супругов (отца, матери) и их холостых детей (собственных и усыновленных), связанных духовно, общностью быта и взаимной моральной ответственностью. Свои варианты необычных семей представлены и в фантастике. Однако большинству фантастических в свете невероятных приключений персонажей иметь семью обременительно.

В крайнем случае семья или ближайшие родственники есть, но «за кадром», как в случае с Алисой Селезнёвой…

У троглодитов не было института браков. «— Где ваш доминирующий муж?» — таков один из вопросов первобытного следователя к женщине в комедийном фильме «Миллион лет до нашей эры» (Франция, 2004). Но некоторые виды животных, например, лебеди живут парами всю жизнь. Есть прайды. В одном из их подобий довелось вырасти Маугли.

Его путём пришлось идти Пьеру Александровичу Семёнову, потерявшему родителей в космической аварии. Только впоследствии он имел дело с негуманоидами, отчего-то запропастившимися сразу, как только на планету Ковчег прибыл очередной корабль с Земли (А. и Б. СТРУГАЦКИЕ «Малыш»). А на Земле эпохи сменялись и уходили в прошлое.. При феодализме браки заключались с разрешения господина и непременно регистрировались священниками. Сказочные народцы такого «счастья», похоже, лишены начисто.

Может быть, и в этой вольности, а не только в чудесах и диковинах, и заключалась отчасти интерес к ним у соседствовавших простых смертных.

Семья не сразу обретала привычные для нас контуры. К родственникам древнеримских патрициев примыкали клиенты. Во Франции долгое время таковой считалась группа лиц, запиравшихся за одной дверью на ночь. А русская земская статистика определяла семью по числу едоков из одной плошки, которая ставилась посреди крестьянского стола.

Это живо напоминает общины коротышек, придуманных Н. НОСОВЫМ. Кроме того, и земные и лунные коротышки, несмотря на разный образ жизни, в создании семей и воспитании детей ни разу не замечены. Гомункулусы?..

В романе Ф. КАРИНТИ «Капиллария» главный герой, обладая натурой подкаблучника, попадает в царство подводных женщин (ойх), захвативших абсолютную власть над местными, вконец физически деградировавшими мужчинами.  Да такую власть, что земным амазонкам и суфражисткам даже и не снилась. Семей нет, и не может быть, когда все мужчины трансформировались в нечто жалкое и червеобразное — разумные фаллосы с придатками. Ойхи бесцеремонно заживо раскладывают измельчавших уродцев на тарелки, чтобы полакомиться их мозгами.

В «цивилизованном» мире социальное положение мужчин и женщин  полярно противоположно, по сравнению с Капилларией. Красивые женщины часто становятся роскошными игрушками в руках богачей. Ценится только женский «интерьер». За показным семейным благополучием кроется его видимость: каждый живёт своими эгоистическими интересами и обретает пороки.

«Я заработала за два дня столько-то тысяч долларов», — щебечет по телевидению одна «светская львица» своей подруге. Ага, знаем мы цену этим «гонорарам»… А полная невоспитанность и наглость золотой молодёжи», буржуазных отпрысков, гоняющих в шикарных автомобилях со смертельной опасностью для окружающих людей. Это их родители место того, чтобы научить ребёнка доброму и полезному, продолжают самозабвенно «зарабатывать» и развлекаться,  в ночных клубах и в казино. А беспредел со стрит райдерами и им подобными невеждами творится при попустительстве полиции и органов юстиции, вмиг робеющих перед сопляками и толстосумами

Поэтому неудивительно, что в романе Г. УЭЛЛСА «Когда Спящий проснётся» даже англиканские священники в будущем резко изменили свои взгляды на обет безбрачия. Мало того: «Девушка, ничуть не смущаясь, указала ему на хорошенькую миниатюрную женщину, назвав ее добавочной женой лондонского епископа.

Она даже похвалила смелость епископа, ибо до сих пор духовенство обычно придерживалось моногамии.

— Это противоестественно. Почему священник должен сдерживать свои естественные желания, ведь он такой же человек, как и все?»

«Грэхэм хотел было спросить, что означает название «добавочная жена», — по-видимому, это было ходячее словечко»…

Это лишь характерная деталь, выдернутая из общей картины, шокирующей главного героя романа. Он убеждается, что детей с младенчества отрывают от матерей и воспитывают в специальных яслях, затем в школах. Родство не поощряется.

Та же идея, но подана УЭЛЛСОМ в совершенно ином контексте в романе «Люди как боги».

«В Утопии детей до одиннадцати-двенадцати лет, видимо, воспитывали значительно заботливее, чем на Земле. Со всякого рода душевными травмами, детскими страхами или дурными привычками здесь боролись со всей настойчивостью, как борются с инфекцией или стихийным бедствием; к восьми или девяти годам уже прочно закладывались основы утопийского характера, навыки чистоты, правдивости, искренности, доброжелательности, доверие к окружающим, бесстрашие и сознание своего участия в общевеликом деле всего человечества Утопии.

Только после девяти или десяти лет ребенок выходил из сада, где он рос, и вступал в повседневную жизнь. До этого возраста забота о нем возлагалась на воспитательниц и учителей, а затем все больше усиливалось влияние родителей. Родители обычно старались быть поближе к ребенку, посещать его в яслях или детском саду; но если на Земле родители обычно отдалялись от детей в тот период, когда ребенок отправлялся в школу или начинал работать, то в Утопии родители как раз в этот период становились ближе к детям.

В Утопии исходят из той идеи, что между родителями и ребенком обязательно существует определенная внутренняя связь. Подрастающий ребенок мечтал о дружбе и обществе родителей, а родители мечтали о том, как они помогут формированию интересов подростка, и хотя родители в Утопии практически не имеют власти над сыном или дочерью, они естественно играют роль защитников, советчиков, добрых друзей. Эта дружба была тем искреннее и теснее, что она не основывалась на родительской власти, как это имеет место на Земле. И дружба эта тем легче завязывается, что утопийцы одного возраста с землянами были намного моложе их телом и духом».

Семья в советской фантастике

В романе И. ЕФРЕМОВА «Туманность Андромеды» о наступившем коммунизме дети тоже живут отдельно от родителей. Нет понятий «муж» и «жена», а есть «надолго влюблённые». Эти чёрточки обусловлены материальной независимостью людей друг от друга, но не только ею. Учитывается изменившаяся социальная психология.

Женщина, семья, дети — уязвимое место многих утопий вообще. Советская фантастика не стала исключением. Семья в её нынешнем виде воспринимается как своего рода анахронизм. Ефремов склоняется к так называемой свободной любви, свободе сексуальных отношений. Книга Гуревича начинается с того, что мама героя уходит от него в раннем возрасте навсегда, оставляет на попечение школы. Школы, пансионаты и отсутствие родителей, семейного очага — обычная картина для советских НФ-утопий. Господствует принцип «чужих детей не бывает». Но, может быть, это потому, что не существует своих?

О семье в своём романе «Люди как боги» (1971) вспоминает Сергей Снегов, однако лишь в контексте обсуждения её создания на основе рейтинга совместимости. Исключением на этом фоне смотрится Ю. Тупицын. Главного героя его романа «Дальняя дорога» Фёдора Лорку не устраивает сведение всего богатства связей между мужчиной и женщиной к деторождению, единственной причине для официального признания семьи. Семья для него совершенно особый мир.

В  одном интервью ЕФРЕМОВ так объяснял свою позицию: «Мне представляется абсолютно неизбежным расширение семьи…

Согласен: вовсе не обязательно, чтобы именно дяди и тети стали первой ступенью в коллективном воспитании. Главное, чтобы ребенок мог вырваться из узкого, ограниченного мирка своей семьи, чтобы он мог расти в товарищеском коллективе, чтобы имел возможность свободно перекочевывать из города в город, из квартиры в квартиру. Попробую расшифровать эту мысль.

Первостепенная задача общества будущего — выбить клин, который отделяет ребенка в семье от внешнего мира, позволяя ему думать о себе как о какой-то несколько привилегированной единице, претендующей на особые права. Так часто воспитываются агрессивные натуры параноидального склада. Если же, наоборот, мы постоянно одергиваем дитятю, постоянно тычем ему в нос, что он делает все не то и не так, мы нередко воспитываем людей депрессивного склада, которые при малейших неудачах винят во всем сами себя и никого другого».

На планете Утопия наука научилась управлять наследственностью: «произведено сознательное уничтожение уродливых, злобных, ограниченных, глупых и угрюмых типов характера, и это длилось примерно около десяти столетий».

У ЕФРЕМОВА такие «евгенические» идеи отвергаются, а некоторые значимые разъяснения даны в диалоге двух героинь «Туманности Андромеды: «Но мне невыносима мысль о разлуке с маленьким,моим родным существом, — продолжала поглощенная своими мыслями Низа. — Отдать его на воспитание, едва выкормив!

— Понимаю, но не согласна. —  Веда нахмурилась, как будто девушка задела болезненную струнку в ее  душе. — Одна из величайших задач человечества  —  это победа над слепым материнским инстинктом. Понимание, что только коллективное воспитание детей специально отобранными и обученными людьми может создать человека нашего общества… Есть остров Матерей — Ява. Там живут все, кто хочет сам воспитывать своего ребенка».

Всегда ли право большинство людей пусть даже мира смоделированного? Швейцарский психиатр Д. Хелл установил, что на восьмом месяце жизни малыши начинают бояться чужих взрослых, при разлуке с матерью от года до трёх наступает печаль и отчаяние — почва для будущей депрессии. Даже замена матери другим лицом, прекрасно осуществляющим уход, не в состоянии быстро унять скорбь. И нет оснований не верить профессиональному психиатру.

Это означает, что «школы нулевого цикла» (с детьми, приучаемыми к самостоятельности от года до четырёх лет) вместо поставленной автором задачи приведут к противоположному результату — поголовной невротизации молодых поколений.

Возникает противоречие. С одной стороны тесная связь с младенцем родителей и, в первую очередь,  матери обеспечивает ему заложенную природой психологическую защиту, способность к гармоничному развитию. С другой стороны, эволюционная роль родителей в качестве гарантов стабильности стремится ограничить это развитие уже достигнутым уровнем, выдвигая на первый план приспособление к нему. Б. СТРУГАЦКИЙ назвал эту ситуацию «угрюмым  самоповторением поколений».       

Однако в Мире Полудня нет острова Матерей в благодатном месте Земли. Дети воспитываются в интернатах, но с пяти-шести лет. И делают это профессиональные Учителя. Работа Учителя является весьма почётной и одной из самых ответственных, к ней допускают только особо отобранных людей; как следствие — всех или почти всех детей удается воспитать высокодуховными людьми с твердыми моральными устоями. Молодые люди проходят тщательное медико-психологическое обследование, после чего для каждого вырабатываются рекомендации по профессиональным предпочтениям. Ответственность за ошибки в этой сфере несут те, кто влияет на судьбу подопечного.

В заключении хотелось бы отметить наиболее популярные и зачастую отнюдь не идеальные фантастические семьи.

Пальму первенства здесь следует отдать простоватым мутантам Хобгенам, придуманным Г. КАТТНЕРОМ и К. МУР.

Обширное семейство Аддамс с чёрным юмором отображает «идеальную» американскую семью. В целом ряде комиксов и фильмов Аддамсы раздражают окружающих. Они  невосприимчивы к боли,  а также к различным опасным или смертельным для обычного человека воздействиям. Та ещё семья

Семейство шпионов, семейство «яйцеголовых» с планеты Ремулак…

И хоть немного позитива, связанного с семейными трудовыми династиями. В рассказе А. ЯКУБОВСКОГО «Последняя Великая охота» находим: «Мною уже были закончены хроники клана Сафаровых-Музыкантов и клана Савиных-Целителей».

Встреча с семейным эпосом ждёт читателя в романе М. АНЧАРОВА «Как птица Гаруда».