«О, я теперь иной!..»
В. ЖУКОВСКИЙ «Агасфер».
Агасфер – имя еврейского ремесленника из Иерусалима, того самого, что грубо отказал обессилевшему Иисусу Христу даже в кратковременном отдыхе возле своего жилища, когда Сын Божий нёс на себе тяжкий крест на Голгофу. Озлобленный и уставший от своей работы Агасфер, оттолкнул обречённого на страдания и казнь Христа со словами: «Иди, не останавливайся». «Я пойду, — отвечал Христос, — но и ты будешь ходить до скончания века». С тех пор прОклятый ремесленник обречен на вечную жизнь и вечное скитание, до второго пришествия Христа, — только тогда с него будет снят этот грех.
Рассматриваемый божий обидчик не во всех вариантах легенды имеет еврейскую национальность, да и имя Агасфер обрел не сразу. В Англии прежде изгоя называли Картафилом, В Италии говорили, что влекомого на казнь Христа сапожной колодкой ударил некий Боттадио. Во Франции и в Бельгии благодаря одноимённому роману А. ДЮМА до сих пор помнят имя Исаак Лакедем, а в бретонских легендах фигурирует Будедео (толкнувший Бога). А вообще слово «Агасфер», ставшее «наднациональным», – это искажение имени персидского царя Ксеркса (Ахашвероша) из Книги Эсфирь.
Агасфер — вечный скиталец
Молва о Вечном Скитальце, обретшем бессмертие, но потерявшем покой, передавалась из поколения в поколение столетиями. Раннее свидетельство о нём находится в «Леймонарьоне», сборнике историй, написанном в VI веке Иоанном Мошасом из Дамаска. Это пересказ истории о встрече одного монаха с оборванным эфиопом, который поведал ему: «Я тот, кто Творца мира, Господа нашего Иисуса Христа, идущего на казнь, ударил по лицу».
Первые письменные упоминания об оскорбившем бога еврее, или, как его чаще принято называть, Вечном Жиде, появляются в Европе с тринадцатого века. Английский монах Роджер Уэндоверский записал историю, слышанную им от, архиепископа, прибывшего в Англию из Великой Армении. Тот уверял, что лично знаком с живым современником и обидчиком Христа. Проклятый покаялся, крестился, принял имя Иосиф и повёл жизнь аскета и молчальника, отвечая только на благочестивые вопросы паломников. При той памятной встрече с Христом ему было 30 лет, и теперь он после каждой новой сотни лет возвращается к 30-летнему возрасту («Большая хроника» Матвея Парижского, около 1250 года).
Прошло два столетия, и отзвук крестовых походов сменило зловонное дыхание инквизиции. Оттого на первый план вышли более мрачные и жестокие версии данного апокрифа, в которых акцент переносится с раскаяния Вечного Жида на его наказание. Например, он непрерывно ходит вокруг столпа в подземелье, или живёт в заточении, за девятью замками, нагой и заросший, и спрашивает всех входящих к нему: «Идёт ли уже человек с крестом?»
В 1557 году испанский писатель ВИЛБЯЛОН в своей комедии «Кроталон» впервые изложил в художественной форме легенду Вечном Жиде. В анонимной книге «Краткое описание и рассказ о некоем еврее по имени Агасфер» (1602) наш персонаж впервые получает означенное в заглавии имя. От его лица поведано много неизвестных подробностей жизни и особенно кончины Христа.
На протяжении всего XVII века объявлялись новые свидетели встреч с выходцем из прошлого. Подозрительных людей с внешностью высокого длинноволосого старца в ободранной одежде видят во многих местах Европы. Впечатление такое, что странник облюбовал именно эту часть света и не покидал её со времён императора Нерона (смотри поэму Р. Гамерлинга «Ahasverus in Roma», 1868). Как следствие, легенда об Агасфере становится в Европе предметом всеобщих насмешек и уходит в деревенский фольклор.
Апокриф об Агасфере получил второе дыхание благодаря писателям и поэтам эпохи классицизма. Первый образец литературного воплощения Агасфера — «лирическая рапсодия» К. Ф. Д. Шубарта «Der ewige Jude» (1783), где мученик показан как воплощение жгучей жажды смерти. В финале поэмы христианский дух торжествует над изначальным языческим остовом: Агасфер добивается покоя и смерти. Поэма проникнута духом радикального просветительства.
Мстительность Яхве в совершенно аналогичном возмездии Каину, проклятому за братоубийство, не подобает приравнивать к умению Христа прощать и проповедовать милосердие. Христос явно поступил бы иначе в ситуации, когда налицо был грех по неведению. И. В. Гёте, осознав, что такое несовместимое теософское противоречие сводит апокриф к нелепице, свой вариант поэмы (1792) бросил незаконченным.
И вот уже нет былого средневекового религиозного фанатизма. Фантастики как жанра ещё не существует. Но многих привлекает смутная идея живой машины времени. Романтики через восприятие Агасфера, много повидавшего в своей необычайно долгой жизни, получают возможность придать особую весомость собственным философским рассуждениям. Это было время, которое не могло пройти мимо старых героев, отражающих в себе в скрытом виде жажду жизни и жажду смерти, титанические душевные порывы. Оттого в драме П. Б. Шелли «Эллада», (1822) Агасфер становится бунтарём и пророком. Для романтиков Агасфер был находкой и потому, что позволял переходить от картин сменяющихся эпох и стран к изображению эмоций обреченности и мировой скорби.
«Тривиальная» тема странствия сквозь столетия порой оказывалась неподъёмной для одних авторов, но плодотворной для других их собратьев. Поэма Г. Х. Андерсена «Агасфер» обернулась для него неудачной попыткой воплотить идею «мировой скорби»; а таковая в корне чужда всему творчеству великого сказочника. Оптимизм же, напротив, пригодился Эдгару Кине, известному историку и философу в его мистерии «Ahasverus» (1833), где бессмертный главный герой становится символом творческой активности всего человечества. Агасфер, примирённый с богом, становится творцом нового и преображённого мира. Упоминается Агасфер и в романе А. Потоцкого «Рукопись, найденная в Сарагосе». Правда, рассказчик усомнился в подлинности встреченного им современника Христа, но признал за возможным самозванцем прекрасное знание истории.
На спаде волны творений романтиков, наконец, показался первый проблеск фантастики – точнее, её абсурдистского направления. В балладе Николауса Ленау «Der ewige Jude» (1839) Агасфер представлен в качестве галлюцинации охотника, увидевшего медаль с изображением Вечного Жида. Награда же оказалась сделана из пули, расплющившейся о тело самого Агасфера.
Роман Эжена Сю «Le Juif errant» (1845) породил соединение авантюрной, почти бульварной фантастики с сатирой на иезуитов и с социальным протестом против угнетения человека человеком: «Во мне Господь предал проклятию все племя рабочих, вечно обделенное, вечно порабощенное, вечно блуждающее, как я, без отдыха и покоя, без награды и надежды…». Бывший ремесленник, раскаявшись и научившись состраданию, призывает людей отрешиться от злобы и поверить в завет Иисуса: «Любите друг друга», подразумевая стремление к социальному равенству.
Агасфер в романе Сю вынужден наблюдать за борьбой между своими потомками (семья Реннепонов) и Орденом иезуитов, стремящимся отнять у них огромное наследство. Он выступает в роли таинственного благодетеля., но всё же помощь оборачивается бедой, приводящей к гибели его потомков.
Сю ввел мистические детали повествования: сапоги Агасфера подкованы семью гвоздями в виде креста; семеро его потомков гибнут, искупая грех своего прародителя. Сквозь эти нагромождения проглядывает одна из первых «временных опер». Просто мы привыкли, что посланец из будущего, располагая полезной информацией и ещё не открытыми предками технологиями, способен вмешаться в ход исторических событий. Но оказывается нечто подобное под силу и выходцу из далёкого прошлого.
В XX столетии образ Агасфера привлёк другую когорту авторов. Зачастую в их вольных трактовках легенда видоизменяется до неузнаваемости и с фантастикой имеют хоть и расплывчатую, но всё-таки зафиксированную грань.
Один из современных вариантов мифа о проклятии тягостного и безрадостного бессмертия принадлежит аргентинскому писателю Х. Л. Борхесу в рассказе «Город бессмертных», где герой носит знаковое имя Иосиф Картафил. Но он не имеет почти ничего общего с христианской легендой: речь идёт не то о римском легионере, не то даже о самом Гомере. Мало того, этот Картафил никогда не видел Христа.
П. Лагерквист в романе «Смерть Агасфера» (1960) отвёл рассматриваемому персонажу менее активную роль слушателя и комментатора мыслей и поступков другого харизматичного изгоя, вымышленного самим Лагерквистом.
Как бы повёл себя подлинный Агасфер в двадцатом веке и на протяжении всех последующих столетий, когда произошло резкое изменение всего уклада жизни? Вряд ли бы он отказался от сохранения своего инкогнито, особенно в периоды сильных социальных потрясений. Да и в относительно спокойные годы обладатель бессмертия должен периодически пропадать из поля зрения одних групп людей, находя надёжные удостоверения личности для нового окружения, а, следовательно, имея верных сообщников.
Это можно сделать в криминальном мире, однако в цикле детективно-оккультных рассказов Эдварда Хоха Агасфер под псевдонимом действует как частный сыщик. Не «засветиться» на сколь-нибудь видных должностях просто невозможно, чтобы не стать жертвой религиозного фанатизма или чрезмерного любопытства папарацци. Для этого на некоторое время подходит музейная тишь, где на скромных служителей залов никто не обращает внимания.
Но надо же было такому случиться, что в музее, выбранном под пристанище, среди экспонатов оказалась и картина «Распятие Христа», ставшая для Агасфера постоянным напоминанием о нечистой совести (Д. БОЛАРД «Похищенный Леонардо»). И приходится скитальцу поневоле периодически перебираться с места на место, меняя «легенду», да и род занятий (С. ГАГАРИН «Агасфер из созвездия Лебедя»).
Правда, в данном случае речь идёт не о бедном иерусалимском ремесленнике, а о пришельце из космоса, приговорённом своими собратьями к пожизненному и долгому поселению на Земле за нарушение этического принципа невмешательства в ход истории аборигенов. Однако в эпизоде с Христом никакого космического криминала со стороны «пришельца», оставшегося в стороне от местных «разборок», в ход истории аборигенов как раз и не усматривается. Да и, по логике вещей, нарушитель не должен оставаться на месте преступления.
Очень запоздалый приступ агасферомании имел место в век звездолётов в компании, надо полагать, материалистов из числа исследователей дальнего космоса. Им вдруг померещилась встреча с рассматриваемой личностью, умудрившейся попасть в другую звёздную систему (В. ФИРСОВ «И жизнь, и смерть»). Уже в наше время о незнакомце, да ещё такой значимой профессии, как астронавт, проще всего навести справки, заглянув в соответствующие компьютерные сайты, что же тогда говорить о будущих временах?
Вообще поверхностный подход к рассматриваемой теме наполнял произведения большинства советских фантастов подобными нелепицами. Вс. ИВАНОВ «разложил» в рассказе «Агасфер» означенное имя на две составляющие части: тюркское «ага» (военачальник) и русский корень «сфер», имея в виду сферы Мироздания. Так он получил некую новую сверхъестественную абстракцию. Эта в корне неверная предпосылка, ужасающая для филологов, богословов и историков, тем не менее, навела авторана оригинальную мысль: отделить проклятье, данное Христом, от его носителя. Персонаж рассказа Вс. ИВАНОВА «Агасфер» никогда не встречался с Сыном Божьим, но умышленно «перетянул» на себя чужую напасть, причём сделал это спустя много веков после распятия Христа.
В духе альтернативного мифотворчества написан роман С. ГЕЙМА «Агасфер», где персонаж апокрифа, действительно, представляет собою бессмертного духа, падшего ангела. Это ещё один крупный бунтарь, составивший компанию Люциферу, когда оба они отказались поклониться Адаму. Но далее пути инсургентов резко разошлись. Люцифер жаждет уничтожить все Божии творения, а Агасфер надеется изменить мир к лучшему. Он пытается убедить Иисуса Христа, в том, что Бог, Творец Вселенной, не есть Бог любви. Если Иисус — поистине Сын Божий, то он должен изменить этот мир, полный жестокости и несправедливости. Но тот отказывается бороться с Богом и утвердить Царство свое на земле: он убежден, что любовь сильнее меча, готов стать жертвой, обреченной на заклание, и взять на себя грехи мира.
Агасферу известно все, что ожидает Иисуса: предательство Иуды, суд, распятие, смерть и воскресение, после чего он вознесется к Богу. Агасфер упрекает Христа в пассивности и предрекает, что после его смерти учение его извратят и во имя любви будут творить жестокости и несправедливость. В последний раз Агасфер уговаривает Сына Божьего стать вождем и царем Израиля, когда тот несет крест на Голгофу и хочет передохнуть у ворот дома Агасфера. Агасфер прячет под одеждой огненный меч Божий, он готов поднять его ради страдальца и рассеять его врагов, но тот желает до конца испить чашу, которую дал ему Отец.
Агасфер, разгневанный его упрямством, прогоняет Иисуса, а тот проклинает его, сказав, что отныне он, Агасфер, должен будет ждать возвращения Сына Человеческого. На этом сюжетная линия романа далеко не закончена. Более того, в неё вливается ещё две составляющие так, что действие переносится в двадцатый век.
В повести А. и Б. СТРУГАЦКИХ «Отягощенные Злом» тоже есть перенос на себя чужого проклятья. Но объяснение, напротив, базируется на хорошем знании христианских первоисточников. Авторы не зря вынесли в эпиграф эпизод о рабе Малхе. Именно он ударил Христа, когда того допрашивал первосвященник Анна, и за этот богопротивный поступок долгие века Малх подвергался многочисленным наказаниям.
А в Евангелии от Иоанна (21: 22-23) Иисус говорит апостолу Петру об одном из его учеников: «если Я хочу, чтобы он пребыл, пока приду, что тебе до того? ты иди за мною. И пронеслось это слово между братиями, что ученик тот не умрет». В Италии большое распространение получила легенда, согласно которой Вечный Жид является апостолом Иоанном. Хотя эпизоды с Иоанном и Малхом имеют очень разный смысл (бессмертие Иоанна – благословение, а проступок Малха – проклятие), оба они могли слиться в легенде об Агасфере.
В романе братьев СТРУГАЦКИХ Иоанн, тяжело переживает казнь своего Учителя. Заколов подлинного обидчика, ученик как нарушитель Его воли сам был вынужден занять место проклятого на века, ибо кара-то осталась! А далее спустя многие века некто именуемый Агасфером Лукичом, занят весьма загадочными делами под видом страхового агента, причём делает это он на пару с самим Демиургом и даже вступает с ним в свару.
Так что таинственный партнёр Творца, лишь смахивающий на Его извечного оппонента Люцифера, скорее всего, носит знаковое имя. Агасфер Лукич условный враг Христа, но в то же время он и Его свидетель. Это носитель активного творческого начала. В покаянии он способен превратиться в доброе знамение для всего мира. Добро и Зло даже на самом высшем уровне их иерархии идут рука об руку…
Для полноты обзора можно вспомнить аналогию самого проклятья. Один десятилетний мальчик благодаря своей абсолютной воле сделал несколько авантюристов, охотившихся за ним, вечными пленниками дороги в бесконечность (А. БЕСТЕР «Звёздочкасветлая, звёздочка ранняя»).
Загрузка ...