Искусственный интеллект (часть 48/1)

48

Разумом я понимал, что проснулся, но глаза всё ещё были закрыты, поэтому состояние, в котором я находился, можно было назвать просто – не желание просыпаться.

Так я и продолжал лежать с закрытыми глазами. Внутренний голос выдавал подбадривающие идеи типа:

— Пора вставать, нечего себя беречь, или кто рано встаёт, тому бог даёт (земные архивы).

Но ни тот, ни другой не подвигли меня на активные действия. Я знал, где я нахожусь и активность в этом месте не имела никакого значения.

Невесомость, со своей стороны, сама подкидывала свои контрпредложения. Я знал, что тело моё сейчас висит в «центре адаптации» и это является неоспоримым фактом, как и то, что я уже лечу туда, не знамо куда и неизвестно на чём.

После этих мыслей, вообще, желание просыпаться, как таковое, отпадало напрочь и естественное моё нежелание открывать глаза, вообще, сводило на нет любое предложение о подъёме.

Я не предполагал, что роботы так оперативно меня отправят в неизвестность, точнее сказать, в вынужденную ссылку. Скорее всего, произошло что-то неординарное, из ряда вон выходящее, то, что подвигло их на такие экстренные меры, осуществив мою отправку вот таким вот методом.

Мысли, приходящие в мою голову в этот момент, я старался принимать такими, какими они были, а приходили, как всегда, мысли разнообразные, даже самые нелепые, на которые обращать своё внимание, вообще, не стоило, поэтому я старался их гнать, как говориться, поганой метлой.

И, как ни странно, на какой-то временной интервал это получалось, но вы же сами знаете, что из себя представляют эти наши мысли. Они обязательно будут докучать нам до тех пор, пока мы не разозлимся и, после какой-нибудь тирады, забудем о них.

Вот тогда, они и покидают нас навсегда, точно так, как и мы забываем о них. Есть, конечно, ещё один метод избавления от них. Просто надо притвориться, что они на нас не действуют.

Вероятность избавления минимальная, но всё-таки есть. Я попытался проделать такой трюк со своими, но несколько попыток привели лишь к тому, что на душе стало только тяжелее.

Я же предупреждал, вероятность минимальная, но попытка не пытка (земные архивы). А они в свою очередь не жалели меня. Как специально, одна приходила тяжелее другой и, что самое отвратительное в этой ситуации, это то, что каждая пытается задать тебе вопрос, на который, как всегда, у тебя нет ответа.

— На долго ли тебя? – спрашивала первая.

— Что делать будешь? – спрашивала вторая.

— Кто на тебя охотится, а? – интересовалась третья.

— Плохи твои дела, ха, ха, ха, — издевалась следующая, появившаяся только что.

— Так, так, так, стоп, стоп, — как бы встряхивая себя, произнёс я. – Нет, так дальше продолжаться не может. Или они меня, или я их. Другого не дано.

Они, что, решили доконать меня прежде, чем я начну нормальную жизнь? Нет, так дело не пойдёт. Надо любым способом выйти из этого состояния, иначе меня никто и никогда больше не увидит, а в это так не хотелось верить. С одной стороны, вроде бы проснулся, а с другой вовсе и нет, что со мной твориться, понять я не мог.

Борьба за моё пробуждение началась не на шутку. Но, как всегда, это бывает, кто-то всегда подводит.

На этот раз меня подводили мои же веки, да именно мои родные веки не хотели помочь мне, упорно сопротивлялись моему желанию открыть их и проснуться. Не открывались и всё тут.

В таком состоянии я прибывал впервые. Я уже и сам был бы рад проснуться, и ничто, как я думал, не мешало мне сделать это, но с другой стороны, что-то препятствовало осуществить мои желания.

Тело как будто парализовало, я его совсем не чувствовал, но и ещё кое-что в этой ситуации было самым невероятным, так это то, что я мог следить за собой со стороны, хотя я отчётливо понимал, где я нахожусь и что я делаю.

Видя себя, предпринимающего усилия для того, чтобы встать, я не мог понять, как это всё может быть в реалии. Но то, что я себя вижу, и то, что я ощущаю всё происходящее вокруг, никак не могло поместиться в моей голове одновременно. Одно я понимал точно: я находился в невесомости. А второе это то, что я пытаюсь оттолкнуться от чего бы то ни было для того, чтобы зафиксироваться хоть где-то.

Процесс я вам скажу ещё тот. Все мои попытки ни к чему не приводили. Это не нормально. Но я этого понимать не желал. Мною двигали другие силы, и эти силы были сильней моего внутреннего я. Желание обрести точку опоры для любого существа является первостепенной.

Так было и со мной в данной конкретной ситуации. Я предпринимал одну попытку за другой, одну за другой, но результата они мне не приносили. Казалось, все мои усилия были напрасными, но желание всё же было больше. Ещё одна из попыток не привела к желаемому результату.

Не понимая, что же происходит на самом деле, я начинал злиться и с ещё большим желанием предпринимал попытку именно встать, пусть с закрытыми глазами, но всё-таки встать.

Ни на какие мои доводы веки ни в какую не поддавались. Казалось, они налиты свинцом и нет такой силы, которая бы смогла их открыть.

Предприняв ещё несколько безрезультатных попыток, я обессиленный перестал что-либо предпринимать, пустив процесс пробуждения на самотёк. Боковое видение самого себя осталось, поэтому я мог констатировать, что моё стремление подняться и открыть глаза провалились.

Честно сказать, я сдался, не понимая, что же на самом деле происходит вокруг. Осознавая это, я решил успокоиться. Если не получается, так не получается, что делать.

— Смирись, — говорил внутренний голос, и он был прав, со своей стороны.

Главное во всём этом было то, что я до сих пор мог видеть себя со стороны, но этот взгляд был какой-то странный, описать его я никак не могу.

Я потихоньку успокаивался и приходил в уравновешенное состояние, что дало мне возможность начать рассуждать логически. Различные истории из моей жизни стали всплывать одна за другой, меняя моё настроение. В это время я ощутил, что взгляд со стороны пропал. Он исчез. Я не мог теперь смотреть на себя, а это означало только одно – взгляд вернулся в тело своего хозяина, то есть в меня. Моё состояние умиротворения и спокойствия на какой-то миг испугали меня.

— Может, я умер? – пролетело в голове, но внутренний голос успокоил меня сказав:

— Ты рассуждаешь, а это значит, ты живёшь, значит, с тобой всё в полном порядке.

Следующая мысль пришла сама собой.

— Если я не могу себя видеть со стороны, то может стоит ещё раз попытаться открыть глаза?

Мысль логически была правильной. От неё по телу пробежала маленькая дрожь.

Помедлив ещё некоторое время, я всё-таки решился на попытку. Постепенно напрягая мышцы глаз, я ощутил их наличие. Уже не плохо. Пошевелив бровями, я так же ощутил их, как таковые.

Значит, не всё так плохо и всё моё на месте, поэтому не стоит переживать по этому поводу. Загвоздка в чём-то другом. Следующая попытка должна была либо обрадовать меня, либо полностью расстроить.

Но какого результата ждать, предположить я не мог. Главное, что я мог ощущать во всей этой ситуации, так это то, что сердце, моё сердце бьётся в повышенном ритме.

Это означало то, что оно у меня есть, и я всё ещё живой.

Воздух, который я вдыхал, давал мне надежду на то, что я смогу вернуться в этот мир без дополнительных неприятностей. Теперь предстояло проделать следующее:

Замерев на сетру, я глубоко вздохнул, затем выдохнул, и, сжав зубы, сделал отчаянную попытку открыть глаза. Получилось. Веки приоткрылись, но вокруг меня всё застилала белая пелена.

Боль в этот момент резанула по глазам. В испуге я снова закрыл их. Глаза горели.

Боль не проходила. Но ведь ничто не касалось моего лица. Что же могло вызывать такую боль?

Пока я не понимал ничего из произошедшего, а страх нашёптывал:

— Не надо это делать, не надо, побереги себя, побереги.

Но человеческое естество, видно, устроено так, что, когда ему говорят не делай так, он обязательно должен будет сделать наоборот, чтобы убедиться в своей неправоте и только затем сделать так, как его предупреждали до этого.

Внутренний голос шептал:

— Не надо, Турта, не надо. Что-то тут не так. Не надо, не дёргайся. Не надо.

Игнорируя предостережения, я подготовился к следующей попытке, которая по моему мнению должна была оказаться удачной. Такой настрой помог мне сосредоточиться на поставленной задаче.

Попытка. Снова боль резанула по глазам, но я решил превозмочь её любыми путями, лишь бы не закрывать глаза снова. Боль не отпускала. Собрав свою волю в кулак, я скрипя зубами замер, ожидая последующего результата.

Продержавшись в таком положении, я ощутил, что боль потихоньку отступает и зрение возвращается ко мне. Пока что пелена не пропала, но окружающие предметы стали различимыми, это уже радовало. Значит, зрение я не потерял. Эта мысль принесла мне облегчённый выдох. Теперь предстояло сделать кое что посерьёзнее, чем открытие глаз, попытаться ощутить наличие рук и ног.

Так как голова была запрокинута назад, то я не мог видеть, что у меня есть, чего нет. Наличие свободных руг давало мне ещё одну дополнительную возможность открыть веки, но уже пальцами. Такая мысль обрадовала меня.

Я ухватился за неё, как за соломинку хватается утопающий (земные архивы). Но, как оказалось, руки затекли так, что при первой же моей попытке ими пошевелить, сильная боль прошила меня с головы до кончиков пальцев.

Теперь я знал точно, что у меня есть тело. Эта боль была посильней, чем глазная. Но при всём при этом, я всё-таки не закрыл чуть приоткрытые глаза. Страх за то, что, после того как я их закрою, мне больше их не открыть, пересиливала боль в суставах.

Так я и висел, скрипя зубами от боли, но с приоткрытыми глазами. В чём-то роботы просчитались, сконструировав такую подвеску для транспортировки биологических видов.

Первая, «пробная» проверка системы мне совершенно не понравилась. Прошло совсем не много времени и боль потихоньку стала отпускать. Я начал ощущать прилив крови к моим занемевшим членам. Повисев ещё немного, я и вовсе осмелел, хотя окружающее меня пространство по-прежнему было заполнено белой пеленой.

Уверенности добавили и ожившие руки. Я мог шевелить как пальцами рук, так и пальцами ног. Добрый знак.

— Оживаю, — это хоть как-то радовало. — А если я оживаю, то следующая попытка освобождения от всех напавших на меня неприятностей должна быть успешной.

Эти мысли поднимали настроение. Боли во всём теле я уже не ощущал, но двигаться попроворнее всё же пока не рискнул.

Теперь попробуем всё-таки открыть полностью глаза. Настал их черед. Как ни странно, это оказалось, но попытка удалась. Предметы в пространстве приобрели свои очертания. Ощущение, что на ресницах и веках собралась вся пыль корабля, тяжесть, которую я мог чувствовать, не оставляло меня ни на миг. Накопившаяся пыль вместе со слезами сделали своё дело, замуровав мои глаза.

Протянув руку к лицу, я осторожно ощупал образовавшуюся корку. Так оно и есть. Вот почему я так долго не мог их открыть, предпринимая столько попыток, да в добавок ко всему этому всё моё тело было в онемевшем состоянии.

Следовало промыть глаза каким-то раствором для снятия оставшихся болевых ощущений. Но осмотрев помещение, в котором я висел, зафиксированный в специально сконструированных эластичных фиксаторах, понял, что мне так просто это не осуществить.

Фиксаторы удерживали меня в одной плоскости, не давая возможности провалиться ни в верх, ни упасть вниз. Конечно, названия верх и низ были фигуральными, своё положение я мог определить только относительно каких-то предметов.

Мышцы рук уже были в разогретом состоянии, и я решился на активные действия. Пора прекращать эти издевательства над живым организмом, а точнее надо мной. Так как фиксаторы были эластичными, то я спокойно мог их подтянуть для того, чтобы, перехватив, постепенно добраться до приборов и отключить их воздействие. Как же они проектировали это для меня, если не учли, что я в таком положении могу просто напросто погибнуть, намудрили роботы, ох намудрили.

Натянув фиксатор одной рукой, другой попытался перехватить, но он вырвался и не поддался. Я повторил ещё раз. Но всё повторилось вновь.

— Да что же это твориться? То проснуться не мог, то глаза открыть, то руками не пошевелить, а сейчас не могу отсоединиться. Да что же это происходит? Что они тут понастроили? Ведь кто-то же приволок меня сюда, подцепил и оставил висеть до пробуждения, ведь кто-то же это сделал? Он же предполагал, что я когда-нибудь проснусь и решу отсоединиться. Это же естественно. Так почему никто не подумал, как я это буду делать, а? – сам себе задавал я вопросы, на которые не мог ответить. — А, может, этот кто-то должен быть рядом для того, чтобы всё сделать за меня. Всё может быть.

— Так где этот, как там его? Который должен, а? Что-то я его нигде не вижу. Он ведь должен быть где-то рядом, ведь должен же, а?

Но задавать себе вопросы и не отвечать на них занятие, конечно, прикольное, но надо было подумать и о чём-то другом, кроме этого увлекательного занятия. Я постарался взять себя в руки и повнимательнее всё исследовать. Тем более, что времени у меня было хоть отбавляй.

После этого я расслабился и, вздохнув поглубже, приступил к поверхностному изучению оборудования, расположенного вокруг меня. Я попытался проглотить слюну, но как назло во рту пересохло так, что язык прилип к нёбу. Порыв чувств чуть было не взорвал меня изнутри злостной тирадой, но слипшиеся губы не дали словам просочиться наружу, и я что-то промычал про себя.

— Ещё этого не хватало, — подумал я, заставляя себя успокоиться. Попытки пошевелить языком дали свои результаты, во рту появилась слюна. Проглотив появившуюся слюну, я приступил к следующему упражнению, упражнению по «оживлению» губ.

Всё проделанное не заняло много времени и когда я смог, наконец, открыть рот, при этом глубоко вздохнув, то сразу же произнёс первое попавшее на язык слово:

— Ну, наконец то, — прошептал я ссохшимися губами и не услышал себя. — Где все? — так же тихо произнёс я, озираясь по сторонам.

Кажется, горло было в порядке, и я почувствовал, что могу говорить. Тогда я решил произнести предложение громче, ведь должен же кто-то меня услышать в конце-то концов, не одного же меня отправили в это путешествие.

— Кто тут есть? — уже окрепшим голосом произнёс я.

В ту же сетру темнота, окружающая меня, висящего посредине пространства, вспыхнула яркими огнями. Глаза от такого светового импульса инстинктивно закрылись.

— Ну всё! — внутри меня вспыхнул вулкан злости, готовый вырваться наружу в виде извержения огромного количества нехороших слов. Но, вовремя взяв себя в руки, я понемногу остывал.

Повторная попытка открыть глаза не принесла никаких неожиданностей. Всё произошло само собой, как и должно было быть. Хотя в первый момент боль всё-таки напомнила о себе, уколов разок, другой. Но, после этого, полностью испарилась. Это радовало. То, что я на корабле летящем туда, не знамо куда, я знал, но где сопровождение?

— Где все? – уже совсем громко, почти крича задал вопрос в окружающее пространство. И как только я сделал это, тут же услышал знакомое жужжание у моего уха.

— Долгих оборотов, — приветствовал меня Актурор.

Моя голова повернулась в том направлении, откуда послышалось приветствие. Так оно и есть. Мой сопроводитель висел рядом, вместе со мной.

— Отвяжи меня, наконец, — с ноткой злобы в голосе приказал я. — Почему так долго не реагировал на моё пробуждение, а? Я, как муха в паутине, вишу незнамо сколько, пытаюсь заговорить, всё пересохло во рту, руки не двигаться, а тебе хоть бы что. Он наслаждается полётом, видите ли. Что молчишь, я что не прав? Почему не активизировался до сих пор, а?

Актурор, не обращая внимания на мою тираду, рванул к соседней стене, где были расположены приборы контроля за фиксаторами и активизировал их. В эту же сетру они освободили моё тело, и я всем телом ощутил признаки невесомости.

— Так значит, мы ещё и в невесомости летели. Неплохо придумали, что же теперь будет с моим телом? Сколько мы были в таком состоянии, а? Тебя спрашиваю, ты что не слышишь меня? Актурор, отвечай немедленно, — приказал я.

— Твоё неадекватное пребывание во время полёта не было запрограммировано, поэтому произошёл небольшой «ляпсус», — оправдывался робот.

После того, как он произнёс это слово, меня прорвал смех. Он делал такие ходы специально, заранее зная мою реакцию на применение такого рода слов. Естественно, он не понимал его значения, но в его программе уже были заложены «специальные» слова и выражения, применение которых должно было смягчать напряжённую обстановку. Сейчас он вовремя ввернул одно из них и попал в точку. Ему удалось разрядить ситуацию.

Вытирая глаза полные пыли и слёз я поплыл к противоположной стене. Где был расположен активизатор искусственной гравитации. Расположившись насколько это было удобно перед щитом, я начал быстрыми движениями набирать команды активизации. На экране замелькали изображения тех блоков, которые должны были включить гравитацию.

Рука зависла перед последним нажатием клавиши, и тут я вспомнил, что так делать в данной ситуации нельзя.

— Ай да Турта, молодец! — послышалось из-за спины. — Правильно ты сделал, что не нажал, молодец.

— Сам знаю, — огрызнулся я. — Ты бы лучше подогнал грависедушку, а то умничает тут. Как будто я не знаю, что мне делать.

Актурор тут же рванул к противоположной стене, на которой она была закреплена. Отсоединив её от фиксаторов, активизировал и подтолкнул в моём направлении. Грависедушка проплыла через весь отсек и очутилась у меня в руке.

Усевшись сверху, я заблокировал своё тело в фиксаторах, а затем завершил активизацию искусственной гравитации. Как только это случилось, я почувствовал навалившуюся на меня невидимую массу.

Грависедушка надёжно поддерживала меня в висячем положении. Долгое пребывание в невесомости давало о себе знать, мышцы тела частично атрофировались.

Но не так чтобы уж полностью, но это было чувствительно.

Для того, чтобы этого не происходило, люди на своих межзвёздных кораблях применяли специальные тренажёры и системы контроля за состояние организма, сконструированные специально для поддержания тела в нормальной физической форме, но роботы, по всей видимости, «прозевали» этот момент и отправили меня в полёт с оборудованием, совершенно не предназначенным для пребывания человека в длительном полёте.

Система фиксации была выполнена великолепно, но с отсутствием гравитации они что-то намудрили. Да ещё этот непонятный сбой в системе контроля пребывания биологического объекта на борту, подкинул ложку дёгтя (земные архивы).

Теперь мне предстоял небольшой курс реабилитации. Но это ничего, прорвёмся.

Хорошо, что мои эмоции, бурлящие во мне после странного пробуждения, не смогли взять верх над разумными действиями и не отняли возможность рассуждать логически. Я смог взять себя в руки и не сделал ошибки при такой казалось бы простой операции как включение искусственной гравитации.

Если бы я всё-таки не смог совладать со своими эмоциями и сделал это, то в первые сетры, после активации, мог повредить свои ослабшие конечности рухнув на пол.

Но всё я сделал вовремя и правильно, поэтому переживать сейчас не за что. Сейчас гравитация была полной хозяйкой на корабле. Всё сейчас подчинялось только ей. Восстановительный период не должен был занять много времени, но в течении его мне всё-таки следовало быть внимательным и не ускорять процесс прохождения восстановительных процедур.

— Твой молодой организм может всё, — так говорил мой наставник БиДжи. Удивительные способности человеческого организма всегда ставили в тупик роботов исследователей. Особенно система регенерации отдельных жизненно важных органов и систем.

Сидя верхом на грависедушке, я мог управлять направлением своего движения и скоростью полёта при помощи простого касания пальцами сенсоров активации. Повисев ещё немного, я быстрым взглядом изучил их расположение и какой из них, за что отвечает. Актурор всё это время висел рядом с моим правым ухом, тихо жужжа.

— Здесь есть ещё кто-нибудь? — задал я вопрос.

— Кого ты имеешь ввиду? — спокойно спросил робот.

— Роботов, конечно, а ты кого думал, а?

— Нет, здесь только ты и я.

Показалось, что холодок из-за борта корабля прикоснулся к моему телу.

— Значит, меня отправили одного, так?

— Так, — всё так же спокойно ответил мне Актурор.

— Что значит так? Отвечай, как положено!

— Моё сопровождение обеспечит твоё нормальное существование.

— Кто это так решил?

— Решение Верховного Ведомства.

— Хорошо, — согласился я, услышав такой ответ. — А куда мы хоть направляемся, а? Ты имеешь такую информацию?

— На данный интервал временного цикла я не располагаю подобного рода информацией, но, согласно предписанию, ты можешь её получить активизировав блок бинариев (сейфовые слоты засекреченной информации).

— Хорошо хоть так.

— Так мы будем открывать двери шлюзового перехода или так и будем Ваньку валять? — с издёвкой в голосовой интонации спросил робот.

— Будем, будем, — уже улыбаясь ответил я.

Управляя движением грависедушки, я полетел к выходу из отсека. Приложив свою пятерню на сканер, я подождал несколько сетр, прежде чем система дала сигнал на открытие шлюзовых дверей. После этой процедуры, мне больше не требовалось производить сканирование, так как система защиты теперь была мною разблокирована, и последующие перемещения не требовали идентификационных тестов.

— Прежде чем ты начнёшь следующую процедуру ознакомления с заданием, необходимо произвести восстановительную процедуру, — произнёс робот, вися рядом со мной.

— Какую ещё процедуру? — не понял я.

— Твои системы визуального наблюдения находятся в плохом техническом состоянии. Необходима срочная профилактика, — бубнил Актурор всё время полёта.

— А я и забыл об этом, — произнёс я, касаясь пальцами воспалённых глаз.

Боли не было, но то, что воспалённость есть, чувствовалось даже на ощупь. Подлетев к зеркальной поверхности, я посмотрел на своё отражение и усмехнулся. Глаза красные и на выкате, точь-в-точь рыба, поднятая со дна. Но даже в таком виде всё это время я не ощущал какого-то дискомфорта. По всей видимости, желание видеть вокруг, хоть и с воспалёнными глазами, всё-таки лучше, чем, вообще, прибывать в полной темноте.